Заключение Слова состоит из нескольких строк: "Егоже (т.е. Иисуса Христа) и мы ныне с отрокы, яко победителя смерти, вспеваем; яко Царю и Богу нашему покланяемся - сподобити нас и тридневному своему Въскресению, в Второе же Его пришествие достойны сътворит нас срести Его на облацех, по блаженному Павлу, и с чистою сьвестию явитися лицю Его, и тако всегда с Ним быти. Яко Тому подобает слава, и держава, и покланяние с безначальным Отцем и с Пресвятым Духом, ныне и присно и в бесконечныя векы, аминь".
2. Слово в Великий Четверток 467 вовсе не имеет приступа, а прямо начинает говорить о тех великих событиях, которые совершились в этот день. Оно состоит из трех частей: в первой оратор беседует о предании нашего Господа Иисуса Христа Иудою Искариотским; во второй - об установлении Господом таинства Евхаристии, причем сильно восстает против латинян за употребление ими опресноков; в третьей, составляющей как бы нравственное приложение первой части, возбуждает милосердие и порицает сребролюбие, которое и погубило несчастного Иуду. При составлении этого Слова Григорий Самвлак несомненно находился под влиянием подобного же Слова в Великий Четверток Златоустова, откуда и заимствовал некоторые мысли 468, но, несмотря на то, вполне сохранил характер самостоятельности как в порядке и раскрытии, так и в изложении своей проповеди. Эту проповедь мы представили целиком в самом тексте нашей Истории.
3. К числу лучших надобно отнести и Слово Григория Самвлака в Великий Пяток 469: по местам оно исполнено истинного одушевления и священной поэзии, хотя вообще очень растянуто. В Слове этом можно различать две половины.
В первой проповедник рассматривает самое Распятие нашего Господа и сначала выражает изумление и ужас пред величием события, пред слепотою, неблагодарностию и ожесточением иудеев. "Моисей великий он, иже море разделивый, иже Египет казнивый, иже фараона потопивый, духом пророчя бюдущая: Узрите, рече, живот ваш пред очима вашими висящь. И се днесь исплънися. Господу славы на Кресте висящу! Ужаснися небо, и земля основаниа потряси, яко Иже вас в начале сътворивый - посреде вселенньм на Кресте плотию стражеть; Иже морю положивый предел песок - гвоздми пригвождяется; Иже Адама създавый - от рабов на смерть осуждается, от рабов неблагодарных, от рабов неверных, от рабов законопреступных. О дивных вещей! О ужасных тайнеств! От христоубийць жидов тръпить волею Благодатель, иже тех праотца от работы избавлей горкыя, Иже темь Чермьную глубину на сушу преложивый и Иже тех наставлей столпом огненом, ихже в пустыни препита лет четыридесяте пищею готовою и безтрудною, имже Мерру услади, ис камени источивый воду, имже закон дасть, явлейся на горе, и землю обетованиа предасть в наследие. Узрите живот вашь висящь пред очима вашима. Узреша богоубийца иудеи, тщание на дело изведши, свой живот пред тех очима висящь..." и т. д. Потом проповедник изображает, как вся тварь сочувствовала страждущему Господу и готова была восстать против распинателей: "Кто не удивится крайнему длъготръпению Владычню? Кто не ужаснется, приемь в ум, яже тогда деавшаася от неразумных людий? Како сътръпешя мысленыя силы таковое смеание безаконных? Како млъчанием пренесоша стихыя дръэаемое? Како не раступився, пожреть земля тако досаждающих Избавителю, якоже иногда сени купно и сродства всего Кореова събора ради еже на Моисеа роптаниа? И слънце убо померче, и луна в мрак преложися - жестокосердечный же Иизраиль в чювьство не прихождааше милости, и одушевленаа тварь бездушныя беаше нечювьственейши. И камение распадаашеся, сьстражда Зижителю пророкоубийственный же събор и господоубийствен нарещися спешааше. Сего ради всяка тварь, с страхом изменяющися, подвигнутся готова бяше, которааждо по своему естьству, казнити безаконныя: небо свыше, якоже пращами, громы, и млъниами, и камением градным - побивати досадителя, солнце же, и луна, и звезды, и прочее огня естьство - трескновениа пламенем поядати; въздух - съгущением задавливати; земля - зинув пожирати; море, расторг пределы,- песком потопляти и вторый потоп съделовати всякой плоти. Но не оставляше сих в дело изыти вседейственная Распятаго сила, понеже смотрение бяше съвершаемое. Но и премирнью агтельскыя силы вся, приникше свыше, к отмщению оставитися моляху Господа славы: "Остави, Владыко, глаголюще, остави, да въскоре суд нанесем злосмертному роду, иже толико облагодетельствованному и в толико суровьство исшедшему. Тебе, непостижимаго Бога нашего, смерти осудиша!" Сиа ли суть въздааниа, яко вся видимая и невидимая тех ради уготова! Сиа ли тебе въздають, яко от персти тех създа и рай дарова, насадив на въстоцех? Сиа ли, яко суща тем в делание и пищу управи?.." и прочее. Наконец проповедник вооружается против еретиков и, снося пророчества о Распятии Господа и евангельские сказания, доказывает, что Он есть и совершенный Бог и совершенный Человек: "О бесмертное и бестрастное естьство Божественое! Но слава длъготерпению Твоему и неизреченному смотрению, вся бо хощеши обновити Крестом и страстию Ти. О сем бо смотрении глаголааше Давид в псалме: Възсшел ecu на высоту, пленил ecu плен, приял ecu даание в человецех. О сем възнесении Исаиа възывааше: Се разумееть отрок. мой, и възнесется, и прославится, и възнесется зело; имже образом удивятся мнози о тебе, сице обезславится от человек видение твое и слава твоя от сынов человечьскых, и пакы: Несть видениа его, ни славы, и видехом его, и не имяше видениа, ни доброты, но видение его бесчестно, изчезновено от сынов человечьских. Человекь в язве сый, ведый тръпети болезни. Да постыдятся иже Божеству страсть прилагающей, и пакы - иже худа человека глаголющей Господа: единым бо сим вержением пророк, иже от обоюду стояща ереси, низложи. Еже бо рещи: Человек в язве сый, - человечьству страдати устави; а еже: Ведый тръпети болезни, - си рече, ведяше вся хотящая быти. Бога бо есть единого, ведящаго яже прежде бытиа,- Егоже естьство бестрастно пребысть, тръпевши болезни с единившейся Тому по сътаву плоти. Но они, и от сего пророка обличаеми, к истине слепотующим и свою ересь съставити хотяще, на ино прибегают. Добре бо от Господа реченное, зле же от них приемлемое: "И аще не худ бе человек,рече,- како моляшеся, яко оставлен, глаголя: Боже, Боже Мой, въскую Мя оставив" Мы же к нимь: аще не въскресе по третнемь дни, Иже сиа рекый? Тако есть, яко же глаголеши еретике! Аще не камение распадеся, Тому волею плотню стражущу? Аще не померкоша светила? Аще не земля потрясеся? Аще не гроби отвръзошася, святых телеса жива издающе? Аще не тма бысть по всей земли, от шестаго часа до девятаго, о нейже чюдный прорек Амос: И будеть в полудне тма, ни день, ни нощь и к вечеру свет? Сиа о просте человеце и от случьшихся едином неключимо бе съдеатися, аще не съврыцен в обоих быти хотяше Господь нашь, Божестве глаголя и человечьстве..." и прочее.