Много у нас числилось монастырей, но что это были за монастыри? В большей части из них жило по два, по три, по пяти и до десяти иноков; в других – от десяти до двадцати, а таких, в которых число братий простиралось от 20 до 50, мы можем указать едва десять. Таких же, где число это восходило выше 50, нам известно еще менее. И именно: в Боровском Пафнутиевом при жизни основателя находилось до 95 иноков; в Иосифовом Волоколамском – иногда 100, а иногда 130; в Данииловом Переяславском – от 55 до 70; в Болдином Герасимовом при жизни основателя – до 140; в Александро-Свирском – от 59 до 86; в Антониевом Дымском – до 55; в Корнилиевом Комельском – до 90 и в Антониевом Сийском – до 73. Не знаем, насколько справедливы свидетельства иностранцев о Троице-Сергиевой лавре, будто в 1-й четверти XVI в. в ней находилось 300 иноков, а под конец настоящего периода даже до 700, кроме слуг. Но в монастыре Кирилло – Белозерском, одном из самых главных и богатейших наших монастырей того времени, число братий едва ли не ограничивалось иногда лишь несколькими десятками. Потому-то многие монастыри вследствие своей малолюдности и скудости во всем не в состоянии были существовать самостоятельно, а считались только приписными к другим монастырям, большим, от которых получали и настоятелей и нередко самые средства к жизни, а некоторые иногда доходили до совершенного упадка. Значит, при множестве монастырей нельзя сказать, чтобы у нас было тогда слишком много и монахов. Вместо четырехсот тогдашних обителей их оказалось бы, может быть, сорок или пятьдесят, если бы все их жильцы были соединены в такие общежительные обители, какие существуют ныне, в сто, двести, триста человек и более.
К сожалению, общежитие как-то мало прививалось в наших монастырях. Когда преподобный Иосиф Волоколамский (в 1478 г.) обходил эти монастыри, то заметил, что даже лучшие из них, основанные преподобным Сергием Радонежским и его учениками на правилах общежительных, уже клонились «к лаврскому обычаю», т. е. обычаю, по которому каждый инок живет особо, сам собою. В монастыре Саввы Тверского по смерти его избран был такой игумен, который сам ниспровергал его общежительные уставы, к прискорбию братии. Даже в Кирилло-Белозерском монастыре, которого обычаи более всех понравились преподобному Иосифу, было несколько игуменов сряду, нарушавших предания и законы преподобного Кирилла, вопреки всем прещениям достойных иноков. Из новых монастырей преподобный Иосиф упоминает только об одном общежительном – о монастыре преподобного Макария Колязинского. Любя всею душою общежительный порядок в обителях, сам Иосиф основал свой монастырь на началах строгого общежития, но в других местах нашел себе немного подражателей. Нам известны общежительные монастыри (не говорим о многих, прежде основанных) только: в Переяславле Залесском – Даниилов, где введено было общежитие по воле великого князя Василия Иоанновича, в Смоленском крае – основанные преподобным Герасимом Болдинским, в Псковском – Елеазаров, Печерский и Саввы Крыпецкого, в Вологодском – Иннокентиев Преображенский и Корнилиев Комельский, в пятине Обонежской – Александро-Свирский и Александровский Ошевенский, на Белом море – Соловецкий. О других монастырях настоящего периода, по крайней мере, не сохранилось прямых известий, что они были общежительными, хотя это очень вероятно в отношении к некоторым из них. Особенно заметен был недостаток общежития в новгородских монастырях при их многочисленности. Там, по словам местного летописца, только «великие монастыри», и всего только четыре: Юрьев, Хутынь, Вяжецкий и Отенский – существовали общинами и по чину, а в прочих монастырях иноки жили каждый особо, и ели каждый в своей келье, и обременены были всякими житейскими попечениями. Вследствие чего даже в лучших монастырях было лишь по шести и по семи чернецов, а в других по два и по три. И вот архиепископ Макарий обратился к великому князю Василию Ивановичу с просьбою показать ревность о честных монастырях новгородских и, получив от князя повеление, созвал (в 1528 г.) к себе настоятелей монастырей, где не было общины, и убеждал завести ее. Слова архипастыря подействовали: игумены начали с того времени устроять общежитие каждый в своей обители не только в Новгороде, но по окрестным городам Новгородской архиепископии. А вслед за устроением общежития начало увеличиваться в обителях и число братий: где было прежде два или три, там явилось теперь двенадцать и пятнадцать, а где было шесть или семь, там – двадцать, тридцать, даже сорок и более. Летописец перечисляет вокруг одного Новгорода шестнадцать монастырей, которые приняли тогда общежитие, и монастырей известнейших, в том числе: Антониев, Деревяницкий, Аркаж, Колмов, Болотов, Сковоротский, Нередицкий, Перынь. Впрочем, даже теперь, несмотря на все убеждения владыки Макария, нашлись два игумена «именитых монастырей» – Николаевского в Неревском конце и Христо-Рождественского на Поле, которые не захотели устроить у себя общины, хотя имели к тому полную возможность. А с другой стороны, и в монастырях, принявших теперь общежитие, едва ли во всех утвердилось оно надолго: по крайней мере, о Сковоротском известно, что в 1582 г. в нем было только три кельи и жило три старца. Надобно присовокупить, что не в одном Новгороде и Новгородской епархии, а и в самой Москве и во всех городах, как свидетельствовал царь Иоанн Васильевич на Стоглавом Соборе, существовали такие же малолюдные монастыри с двумя-тремя черноризцами, называвшиеся
особными, или особь сущими, в противоположность общим, или общежительным. И сохранилось послание к этому самому государю каких-то неизвестных иноков, которые умоляли его завести общежитие в монастырях, находившихся в окрестностях Москвы по образцу монастырей Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского и Колязина.