истине троичности Лиц в Боге и рассуждает: если есть Бог, Творец и Правитель мира, то Он – Бог живой; а если живой, то имеет и Слово и Дух; иначе пришлось бы признать живого Бога бессловесным и бездушным. И как истинный Бог присносущен, безначален, бесконечен, всесилен, так и Его Слово и Его Дух присносущны, безначальны, бесконечны, всесильны. Изложив, как умел, эти мысли, Зиновий взял книги Моисеевы, разогнул их и стал читать и объяснять крылошанам одно за другим все те места, в которых находил указание на троичность Лиц в Боге. Прочел прежде всего первую главу книги Бытия и, остановившись на словах Бога: Сотворим человека по образу Нашему и по подобию (стих 26), старался разъяснить: а) что человек есть превосходнейшее из всех созданий Божиих; б) что пред сотворением его Бог совещался с подобными и сообразными Ему, с равночестными, и равномощными, и единославными, а не с ангелами или херувимами, Его слугами и Ему не подобными, и в) что образ Божий находится не в теле человека, а в душе, которая имеет троицу – ум, слово и дух, или дыхание жизни: в душе ум рождает слово, являемое духом, или дыханием, исходящим из уст человека, подобно тому как живой Бог имеет Слово рожденное и Святого Духа исходящего; в душе ум, слово и дыхание не разделяются и не сливаются, как нераздельны и неслитны три Ипостаси в Боге… и так далее. Тут Зиновия прервали крылошане и заставили его обратить внимание на другое место Библии, именно на заповедь: Слыши, Израилю, Господь Бог Твой, Господь един есть (Втор. 6. 4). Зиновий растолковал, что и эта заповедь указывает на три Лица в Боге при единстве существа, потому что три раза повторяет имя Божие: Господь, Бог, Господь – и снова продолжал свои прерванные соображения о Троице в Божестве на основании образа Ее в душе человека. После того Зиновий пространно объяснял следующие места из книг Моисеевых: 1) как указания на троичность Лиц в Боге: а) слова Божии пред смешением языков (Быт. 11. 6, 7); б) сказание о явлении Бога Аврааму у дуба мамврийского (Быт. 18. 1–5); в) слова, которые произнес Иаков при благословении внуков своих (Быт. 48. 15, 16); 2) как указания на два Божеские Лица, именно на Бога Отца и Бога Сына: сказания а) о явлении двух ангелов Лоту (Быт. 19. 1–22); б) о жертвоприношении Исаака (Быт. 22. 1–3, 9–13); в) о видении Иаковом во сне лестницы (Быт. 28. 10–15); г) о борьбе его с Богом (Быт. 32. 24–30); д) наконец, о явлении Бога Моисею в купине (Исх. 3. 2–12). Вся эта продолжительная беседа крайне утомила Зиновия, и он до того изнемог, что просил крылошан уйти. И надо прибавить, что беседа эта, утомившая автора, утомительна и для читателя – не столько своею продолжительностию, сколько растянутостию при раскрытии мыслей и постоянными повторениями одного и того же. Доказательства бытия Божия, изложенные Зиновием с ясностию сознания и рассудительностию, изложены напрасно: Косой вовсе не отвергал бытия Божия, и из того, что он считал молитвы к Богу излишними, не следует, будто он не веровал в Бога. Попытки и усилия Зиновия доказать троичность Лиц в Боге соображениями собственного ума и разъяснить отношение Лиц Божеской Троицы на основании той троицы, какую он находил в душе человека как образе Божием, – эти попытки и усилия, которым Зиновий уделил столько места и которые, вероятно, считал убедительными, – неудачны и неудовлетворительны. Изъяснения текстов, рассмотренных Зиновием, вообще согласны с изъяснениями отцов и учителей Церкви, но много теряют силы и ясности от длиннот и повторений, а некоторые не чужды натянутости и произвола.