Между новгородскими монастырями более других богатыми признавались шесть: Юрьевский, Аркадиевский, Благовещенский, Никольский у Неревского конца, Антониев и Михайловский на Сковородке. У каждого из них в 1478 г. великий князь Иван Васильевич взял себе половину земельных имений, и именно: у Юрьевского – 720 обеж, т.е. от 8640 до 10800 десятин; у Аркадиевского – 333 обжи, т. е, от 3996 до 4995 десятин; у Благовещенского – 253 обжи, т. е. от 3036 до 3795 десятин; у Никольского в Неревском конце – 251 обжу, т. е. от 3012 до 3765 десятин; у Антониева – 50 сох, т. е. 150 обжей или от 1800 до 1950 десятин; у Михайловского на Сковородке – 97 обжей, т. е. от 1064 до 1455 десятин. По этому можем судить, до чего простиралась тогда и полная пропорция земли у названных монастырей. Но если существовали у нас монастыри, богатые своими вотчинами, то еще несравненно более существовало монастырей бедных, или, по тогдашнему названию, убогих, малоземельных, каковы, например, были почти все (за исключением шести) монастыри в области Новгородской, по свидетельству самих новгородцев в 1478 г. пред великим князем Иоанном. Многие монастыри совсем не имели у себя крестьян и сами обрабатывали небольшие принадлежавшие им пустоши или не имели и пустошей а содержались только ругою, приношениями окрестных жителей и собиранием пожертвований в разных местах России.
Обращаясь, наконец, к церквам и белому духовенству, мы находим, что и им предоставлена была доля в земельных владениях церковных, но доля самая скромная и незначительная. «Им даются, – писал о наших священниках один иностранец в 1-й четверти XVI в., – маленькие домики с полями и лугами, от которых они снискивают пропитание, как и их соседи, своими собственными руками или руками слуг... Приходов, одаренных поместьями и владениями, немного». И действительно, из писцовых книг новгородских открывается, что причты наших сельских церквей, состоявшие большею частию из священника и дьячка, имели, кроме дворовых мест, то по одной десятине в поле, и следовательно всего три десятины, то по две десятины в поле, то по три, по четыре и так далее до десяти десятин в поле, и следовательно до 30 в трех полях, никак не более, а некоторые даже вовсе не имели пашни. Немногие имели еще и луговые участки, с которых снимали от 6 до 60 копен сена, и весьма немногие имели и небольшие деревни, одну, две, три, которые отдавали на оброк, или по нескольку торговых лавок, которые отдавали внаймы. Некоторые городские церкви владели также небольшими деревнями, пустошами и другими участками земли: например, у Спасской церкви города Орешка было пять маленьких деревень с несколькими десятинами земли, у Иоанно-Предтеченской церкви того же города – три подобные деревни, а из новгородских церквей – у церкви святого Иоанна в Плотницком конце было 11 пустошей в 65 десятин земли, у церкви святого Николая на Запольской улице – 33 пустоши, заключавших в себе до 576 десятин, у других церквей – по одной, по две и по пяти пустошей. Из московских соборов Успенский имел в одном только Горетовом стану Московского уезда 498 четвертей, или 245 десятин, пахотной земли в трех полях, а собор Архангельский имел в том же одном стану до 2592 четвертей, или 1296 десятин, пахотной земли в трех полях да еще несколько луговых участков, с которых собиралось до 540 копен сена. Не знаем, владели ли московские соборы и населенными землями, но Дмитриевский собор во Владимире и церковь святого Леонтия в Ярославле или близ Ярославля несомненно имели земли, деревни и крестьян.