Естественно, что благодаря этим преимуществам дворянство к началу XIX века было наиболее грамотным, образованным и культурным сословием в России. Однако несмотря на привилегированность своего положения в первой половине XIX века дворянство не было однородным ни по происхождению, ни по имущественному положению, ни по культурным потребностям. «Дворянство — не замкнутая каста, — писал Герцен, — напротив, непрерывно вбирая в себя все, что покидает демократическую почву, оно обновляется благодаря своей основе. Солдат, получивший офицерский чин, становится потомственным дворянином. Приказный, писарь, прослуживший несколько лет, становится личным дворянином, если его повысят в чине, он приобретает потомственное дворянство. Сын крестьянина, освобожденный общиной или помещиком после окончания гимназии, делается дворянином».
Наряду с земельными магнатами, обладавшими тысячами крепостных, огромными поместьями с великолепными дворцами, уникальными собраниями произведений искусства и библиотеками, многочисленное бедное дворянство — потомки солдат, выслужившихся до офицерского чина, чиновников или священнослужителей, не имеющие ни земли, ни крепостных, — влачили жалкое существование, часто на грани нищеты. Экономическое состояние определяло и разницу в культурных запросах, уровне образованности. В большинстве случаев неимущие дворяне, ограничившись скромным запасом знаний, полученных в каком-нибудь училище, стремились поступить на государственную службу, пополняя армию мелких чиновников.
Большое различие в культурном отношении существовало и между столичной дворянской аристократией и провинциальными помещиками. В глухомани провинциальных «медвежьих углов» в помещичьей среде процветали еще невежество, самодурство, нередко и бесчеловечная жестокость. Крепостные гаремы и в первой половине XIX века не были исключительной редкостью, отсутствие интеллектуальных интересов было распространенным явлением. По мнению известного мемуариста Ф. Ф. Вигеля, таких людей интересовали «только карты, гончие, зайцы, водка, пироги, балалаечники, плясуны, цыганские песни — вот все их блаженство».
Русская литература также запечатлела немало образов, демонстрирующих невежество поместного дворянства. Достаточно вспомнить хотя бы гоголевских героев — от прижимистого Собакевича и скопидомки Коробочки до скандалиста Ноздрева. Для таких помещиков чтение не было потребностью, из книг они держали «Календарь» или «Сонник», а перо брали в руки только в крайнем случае. Как писал современник: «Умственное образование провинциального дворянства стояло тогда (в начале XIX века — Н. Я.)на самой низкой ступени. Потому что большинство тогдашних взрослых и пожилых дворян не было обучено ничему, кроме русской грамоты, и то с грехом пополам, да четырем действиям арифметики». 1
Умственному невежеству нередко сопутствовали моральная тупость и безнравственность, что особенно ярко проявлялось опять-таки в среде провинциального дворянства. Так, например, «в числе послеобеденных развлечений не считалось предосудительным, возмутительным и гнусным кушать на балконе усадебного дома мороженое... и смотреть на то, как секут розгами самым постыдным образом лакея или горничную». 2
И в то же время наряду с невежеством, самодурством, распущенностью в дворянской среде распространялись идеи просветительства и гуманизма, интерес к науке и искусству. Добрейший, благородный В. А. Жуковский и будущий декабрист Д. И. Якушкин освободили своих крестьян задолго до 1861 года. Истории известны многочисленные дворянские проекты, предлагавшие ограничение или уничтожение крепостного права. В программных документах декабристских обществ содержались требования отмены крепостного права. Дворянин-помещик А. Н. Радищев героически поднял голос против «угнетения» крестьян.
В армии нередки были офицеры, обладавшие широкой эрудицией.
В среде поместного дворянства существовали истинные любители литературы и театра, собиравшие прекрасные библиотеки; образованные сельские хозяева, бывавшие за границей и применявшие европейские новшества в хозяйстве и в быту. Широкие круги главным образом поместного дворянства охватывала деятельность Вольного Экономического общества, распространявшего научные достижения и передовой сельскохозяйственный опыт. Среди родовитой дворянской знати наряду с сановниками и светскими щеголями были подлинные поборники науки, такие ученые-просветители как князь В. Ф. Одоевский, граф Н. П. Румянцев. Таким образом, в первой половине XIX века сопричастно культуре было далеко не все дворянство, а только, по выражению Н. Я. Эйдельмана, «тонкий слой образованной, мыслящей» его части. Но зато эти представители дворянского авангарда являлись не только пассивными потребителями, но и создателями культурных ценностей, это — «тот круг, которым основаны и великая русская литература, и русское просвещение, и русское освободительное движение... С ним связано все лучшее, что заложено в России в XVIII-XIX веков». 3
«Дворянскому авангарду» принадлежало создание и новых этических принципов. Идейно-политическое содержание их мировоззрения породило особые черты характера, особый тип поведения. «Декабристы проявили значительную творческую энергию в создании особого типа русского человека, по своему поведению резко отличающегося от того, что знала вся предшествующая история... Именно эта сторона их деятельности оставила наиболее глубокий след в русской культуре. Специфическое, весьма необычное в дворянском кругу поведение значительной группы молодых людей, находившихся по своим талантам, характеру, происхождению, своим личным и семейным связям, служебным перспективам в центре общественного внимания, оказало воздействие на целое поколение русских людей». 4
Нравственные начала передовых политических и художественных принципов стали неотъемлемой чертой прогрессивной русской культуры.
«Дворянский» период русской культуры фактически заканчивается к 40-50-м годам XIX века, когда в общественное движение, просвещение, науку, литературу и искусство приходят представители иной социальной группы — разночинцы. В большинстве своем — это неимущие интеллигенты, люди, получившие образование на собственные трудовые гроши, ютившиеся по углам и дешевым квартирам, часто находившиеся на грани нищеты, но самоотверженно преданные своему призванию. Такими разночинцами по духу и жизненному опыту были дворяне по рождению Н. А. Некрасов и Ф. М. Достоевский, сын военного фельдшера В. Г. Белинский, художник П. А. Федотов, стремившийся языком искусства вскрыть общественные пороки своего времени, обличать «гибельное право» одних людей порабощать других и утверждавших демократическую идею общего равенства — «единственно одни достоинства должны давать право на почести и славу» (В. Г. Белинский). Для их мировоззрения и художественного творчества характерны стремление «познать достоверность», критический анализ окружающего, трезвый, а подчас суровый реализм. Это люди иной эпохи, они чувствовали и рассуждали иначе, чем их предшественники — дворянские интеллигенты. Но оба поколения мыслящих русских людей объединял высокий потенциал духовной жизни — патриотизм, страстность идейных исканий, гуманизм, составившие идейную и нравственную основу русской культуры XIX века.
В одном из последних и наиболее значительных исследований по истории русской культуры содержится такое определение культурного процесса: «Если рассматривать историю человечества последних трех столетий, то, обобщенно говоря, развитие культуры происходит по двум путям. Один из них можно назвать дорогой к интеллигентности, разумея «интеллигенцию» в русском смысле, то есть в том понимании, какое сложилось относительно этого термина в России в XIX веке. Главным признаком интеллигентности следует считать, во-первых, преобладание духовных интересов над материальными... во-вторых, уважительное отношение к «другому», «чужому», отношение, переходящее в служение людям... Второй путь по нашей схеме — путь к мещанству, это — антиномия интеллигенции. Материальные интересы превышают духовные». 5
Рассказ об этой «дороге к интеллигентности» собственно и составляет смысл этой книги.
И еще одно соображение.