до нас. Это отражение любовных песен, распространенных в то
время в Германии. Вообще немцы играли выдающуюся роль в
начальном развитии русской поэзии. Вильгельм Монс, московский
немец, который был любовником жены царя Петра, Екатерины, и был
казнен в 1724 г., писал любовные стихи по-русски, но немецкими
буквами. Есть в них какая-то странная сила, заставляющая нас
поверить, что он был чем-то вроде поэта. Первые попытки ввести
правильную стопу в русское стихосложение были сделаны двумя
немцами, пастором Эрнстом Глюком (в доме которого была
служанкой Екатерина I), и магистром Иоганном Вернером Пауссом.
Они перевели на русский язык лютеранские гимны, и русский этот,
хотя очень неправильный, заботливо очищен от иностранных слов. К
1730 году русское общество было готово воспринять более
правильную и изысканную поэзию европейского образца.
4. ДРАМА
Ритуал Восточной Церкви, как и Западной, уже содержит
зародыши драматического действа. Но в отличие от происходящего
на Западе, эти зародыши оставались чисто ритуальными и
символическими, и не переросли в драматические представления.
Русская драма полностью заимствована с Запада. И, как все западное,
она шла двумя путями. Один начался со школьной латин ской драмы в
Киевской, а оттуда и в Московской Академии; другой прямо от
немецких бродячих светских актеров в Немецкой слободе в Москве.
Школьная драма на религиозные сюжеты была введена в
западнорусских школах очень рано, еще в конце XVI века.
К середине XVII они уже были постоянным и очень популярным
явлением. Даже если они шли не на латинском или польском языке,
это всегда были переводы с латыни или польского. Это были пьесы в
средневековом стиле – последние потомки мираклей и мистерий.
Неоклассическая теория поэтики драмы преподавалась в классе
риторики Киевской Академии, но до самого XVIII века эта теория
никак не влияла на практику. Киевские студенты продолжали играть,
а их учителя переводить или адаптировать пьесы средневекового
типа. В серьезных своих частях эти пьесы были лишены всякой
оригинальности, зато комические интерлюдии получали свободную
трактовку. Родные украинские персонажи – казак, чиновник, еврей,
поляк-хвастун, неверная жена и комический муж – стали
традиционными типами, пережившими и интермедии, и
наследовавший им кукольный театр (вертеп), и обрели вечную жизнь
в ранних рассказах Гоголя. Прошло немного времени, и школьная
драма вышла из стен учебных заведений в большой мир. Бродячие
компании студентов, ставящих пьесы-миракли, были характерной
чертой украинской жизни семнадцатого и восемнадцатого столетия.
Школьная драма развилась в вертепный театр, который наконец
обрел полностью народный характер и стал одной из отправных
точек современной украинской литературы.
Когда киевские архиереи и священники приехали в Москву,
чтобы взять в свои руки управление московской церковью, школьная
драма распространилась в Великороссии. Где бы ни был украинский
епископ или украинец-ректор семинарии, там непременно ставились
киевские пьесы или подражания им. Но все-таки школьная драма не
процвела в Великороссии так, как на Украине, и так и не стала
частью народной жизни. Одной из причин было то, что у нее
оказалась серьезная соперница – светская драма немецкого
происхождения, которая пришла раньше и имела большее влияние на
историю русской драматургии.
В 1672 году царь Алексей, по совету своего министра-западника
Артамона Матвеева, повелел д-ру Грегори, лютеранскому пастору
Немецкой слободы, сформировать труппу актеров-любителей, чтобы
играть перед Его Величеством. Писцы посольского приказа перевели
пьесу из репертуара немецких бродячих актеров высокопарной и
неестественной церковно-славянской прозой (звучащей особенно
странно в комических местах), и в царском дворце был учрежден
театр. Одна из первых разыгранных там пьес была поздним
вариантом Тамерлана Великого. Только после первой постановки
Грегори Симеон Полоцкий решился ввести здесь киевскую школьную
драму и написал силлабическими рифмованными стихами свою
Комедию-притчу о блудном сыне. В последние годы столетия по мере
усиления киевского влияния в Москве рифмованная школьная драма
обрела главенствующее положение, но при Петре Великом
переведенные с немецкого светские прозаические пьесы снова
одержали верх. Открылись театры для публики, и школьная драма
была сослана в семинарии и академии.
С литературной точки зрения подавляющее большинство этих
ранних драм неинтересно и неоригинально. Светская прозаическая
драма вообще вне литературы. Этого нельзя сказать о драме
стихотворной. Не говоря уже об интересной серии комических
интермедий, которые, пожалуй, являются самым живым явлением
украинской литературы гетманских времен, пьесы Димитрия
Ростовского и Феофана Прокоповича – настоящие литературные
ценности. Особенно привлекательны пьесы св. Димитрия. Они
причудливо барочны в своем странно-конкретном изображении
сверхъестественного и смелом привлечении юмора, когда речь идет о
высоких предметах. Диалог пастухов в рождественском
представлении перед появлением ангелов и обсуждение пастухами
внешнего вида ангелов, которые к ним приближаются,
исключительно хороши. Феофан Прокопович, учившийся в Италии и
более современный, чем св. Димитрий, решительно порвал с
традицией пьес-мистерий и его трагикомедия Владимир(1705)
является первым в России плодом применения классической теории.
Образцом для него послужила итальянская ренессансная драма. Это
piеce a thеse(программная пьеса), где речь идет о том, как Владимир
Святой ввел христианство на Руси вопреки сопротивлению жрецов-
язычников. Эти язычники задуманы как сатира на
«идолопоклонническое» римское католичество и на консервативных
ортодоксальных ревнителей ритуала, над которыми одерживает
триумфальную победу рациональное христианство просвещенного
деспота Владимира – Петра. Вместе с его собственной лирической
поэзией и пьесами св. Димитрия, драматические произведения
Феофана знаменуют поэтическую вершину, достигнутую киевской
школой.
5. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА И КНИЖКИ ДЛЯ НАРОДА
Развитие русской художественной прозы не было делом ни юго-
запада, ни духовенства. Оно отвечало потребностям образованных и
полуобразованных мирян.
Молодые люди из крупного и мелкопоместного дворянства,
государственные писцы (особенно из Посольского приказа) и
свободомыслящие молодые московские и северные купцы были
первыми читателями, переводчиками, переписчиками и авторами
первых русских романов. Наша основная веха в ранней истории
русской прозы – группа прозаических произведений, переведенных в
Москве около 1677 г. Они не русифицированы до неузнаваемости, как
это было с Бовой; в своем тяжеловесном и книжном славянском они
сохраняют следы языков, с которых были переведены. Среди них
серия романов, переведенных с польского, которые по содержанию
восходят к рыцарским романам Средневековья и раннего
Возрождения. Молодых бояр и писцов привлекал именно их
иностранный, немосковский дух.
Особенно им нравилось изображение романтической, рыцарской,
чувствительной любви – чувства, так очевидно отсутствующего в
русской литературе. Романы приобрели широкую популярность и
циркулировали в списках чуть ли не до конца XVIII века, но ни одна
из этих книг не увидела печати до 1750 г.
Писание оригинальных романов по этим образцам началось во
времена Петра. Существует несколько рукописных повестей,
относящихся к первой половине XVIII века. Они строятся примерно