самым поразительным и сенсационным началом деятельности
молодого автора, какое только было в русской литературе. Гоголь в
Женитьбеподал пример характерного изображения купеческой
среды. В частности, тип свахи, практикующей в купеческой среде,
уже широко использовался. Изобразив только неприятных
персонажей, Островский шел по стопам Гоголя в Ревизоре. Но он
пошел еще дальше и отбросил самую почтенную и старинную из
комедийных традиций – поэтическое правосудие, карающее порок.
Триумф порока, триумф самого беспардонного из персонажей пьесы
придает ей особую ноту дерзкой оригинальности. Именно это
возмутило даже таких старых реалистов, как Щепкин, который нашел
пьесу Островского циничной и грязной. Реализм Островского,
несмотря на явное влияние Гоголя, по сути своей ему
противоположен. Он чужд выразительности ради выразительности;
он не впадает ни в карикатуру, ни в фарс; он основан на
основательном, глубоком, из первых рук, знании описываемой жизни.
Диалог стремится к жизненной правде, а не к словесному богатству.
Умение использовать реалистическую речь ненавязчиво, не впадая в
гротеск, – существенная черта искусства русских реалистов, но у
Островского оно достигло совершенства. Наконец, нетеатральная
конструкция пьес – совершенно не гоголевская, и, сознательно
отказавшись от всяких трюков и расчетов на сценический эффект,
Островский с самого начала достигает вершины. Главное в пьесе –
характеры, и интрига полностью ими определяется. Но характеры
взяты в социальном аспекте. Это не мужчины и женщины вообще,
это московские купцы и приказчики, которых нельзя оторвать от их
социальной обстановки.
В БанкротеОстровский почти в полной мере проявил
оригинальность своей техники. Только во второй своей пьесе он
пошел дальше в направлении детеатрализации театра. Бедная
невестаи по тону, и по атмосфере нисколько не похожа на Банкрота.
Среда тут не купеческая, а мелко-чиновничья. Неприятное чувство,
которое она вызывает, искупается образом героини, сильной
девушки, которая нисколько не ниже и гораздо живее героинь
Тургенева. Ее история имеет характерный конец: после того, как ее
покидает идеальный романтический поклонник, она покоряется
судьбе и выходит замуж за удачливого хама Беневоленского, который
один только может спасти ее мать от неминуемого разорения.
Каждый персонаж – шедевр, и умение Островского строить действие
целиком на характерах здесь на высоте. Но особенно замечателен
последний акт – смелая техническая новинка. Пьеса кончается
массовой сценой: толпа обсуждает женитьбу Беневоленского, и тут
вводится изумительно новая нота с появлением в толпе его прежней
любовницы. Сдержанность и внутреннее наполнение этих последних
сцен, в которых главные герои почти не появляются, были
действительно новым словом в драматическом искусстве. Сила
Островского в создании поэтической атмосферы впервые проявилась
именно в пятом акте Бедной невесты. В пьесе Бедность не порок
(1854) Островский пошел еще дальше по линии детеатрализации
театра, но с меньшим творческим успехом. При постановке пьеса
имела огромный успех, которым обязана оригинальному
славянофильскому характеру благородного пьяницы, разорившегося
купца Любима Торцова; эта роль осталась одной из самых
популярных в русском репертуаре. Но сама пьеса значительно менее
удовлетворительна, и техника «кусков жизни» переходит порой
просто в расхлябанность. Другая славянофильская пьеса его – Не в
свои сани не садись(1853), – где купеческий патриархальный
консерватизм отца одерживает победу над романтической
ветреностью «образованного» любовника, – гораздо лучше и
экономнее выстроена и беднее в смысле атмосферы. Та же
классическая конструкция утверждается и в очень сильной драме Не
так живи, как хочется, а так, как Бог велит(1855). Но даже и в
этих более сжатых и «однолинейных» пьесах Островский никогда не
теряет богатства бытописания и не снисходит до искусственных
ухищрений.
Из пьес, написанных в период 1856–1861 гг., Доходное место
(1857) – сатира на разложенную высшую бюрократию – имела
громадный успех как отклик на жгучий вопрос, но драматические
достоинства пьесы сравнительно невелики. Воспитанница(1860) –
одна из самых неприятных пьес, где Островский с огромной силой
создает отталкивающий портрет, часто появляющийся в более
поздних его пьесах, – портрет эгоистичной, богатой и самодовольной
старухи. Три коротких комедии, объединенные общим героем –
глупым и чванным молоденьким чиновником Бальзаминовым (1858–
1861), – это комические шедевры благодаря характерам Бальзаминова
и его матушки, нежно любящей сына, но вполне понимающей, до
чего он глуп, а также благодаря их живописному социальному
окружению. В другой комедии того же периода – В чужом пиру
похмелье
(1856) – Островский вывел купца Кит Китыча,
квинтэссенцию самодура, капризного домашнего тирана, решившего,
что все должны делать то, «чего его левая нога хочет», но которого, в
сущности, легко запугать.
Но самое значительное произведение этого периода и
несомненный шедевр Островского – Гроза(1860). Это самая
знаменитая из его пьес, о которой больше всего написано.
Добролюбов выбрал ее для одной из своих самых действенных и
влиятельных проповедей против темных сил консерватизма и
традиций, а Григорьев увидел в ней высшее выражение любви
Островского к традиционному укладу и характерам незатронутых
разложением русских средних классов. В действительности же это
чисто поэтическая, чисто атмосферная вещь, великая поэма о любви
и смерти, о свободе и рабстве. Она до предела локальная, до предела
русская, и ее атмосфера, насыщенная русским бытом и русским
поэтическим чувством, делает ее трудно понимаемой для иностранца.
Ибо тут каждая деталь усиливается всей традиционной
эмоциональной основой (быть может, лучше всего выраженной в
русских народных песнях), и, лишенная этой основы, она теряет
большую часть своего очарования. Гроза– редкий пример
высочайшего шедевра, построенного исключительно на
национальном материале.
После 1861 г. Островский стал думать о новых путях. На
некоторое время он посвятил себя созданию исторических пьес (см.
раздел 15), а в прозаических пьесах отошел от многого, что было в
нем нового и оригинального. Он почти совсем забросил купеческую
среду, которая под влиянием реформ и распространения образования
быстро преображалась в серый средний класс, и все больше и больше
поддавался традиционному методу писания пьес, хотя никогда не
снисходил до использования искусственных и неправдоподобных
трюков французской школы. Благодаря его примеру Россия, в
отличие от других стран, сумела остаться в стороне от
всепроникающего влияния школы Скриба и Сарду. И все-таки в
большинстве его поздних пьес больше сюжета и интриги, чем в
ранних, и хотя критики, как правило, их не одобряли, такие поздние
пьесы Островского как На всякого мудреца довольно простоты
(1868), Лес(1871), Волки и овцы(1877) имели еще больший успех у
публики, чем более характерные для него ранние шедевры. Первые
две явно принадлежат к его лучшим произведениям, а Лесделит с
Грозойчесть рассматриваться как его шедевр. Хоть эта комедия и
менее оригинальна, она богата замечательно написанными
характерами. Главные ее персонажи – два странствующих актера,