Выбрать главу

документе или, в случае нужды, сочинить новое. Его влияние на язык

параллельно влиянию футуристов, которые тоже занимались лингвистическим

творчеством (Хлебников) и делатинизацией языка.

Проза Ремизова – это его романы и рассказы из современной русской

жизни; легенды, взятые из Прологаили апокрифов; народные рассказы и

сказки; сны; мемуары и дневники; комментарии к древним документам.

Он не рассказчик в настоящем смысле этого слова, и его влияние на

молодое поколение немало способствовало распаду повествовательной формы.

В ранних его рассказах силен лирический элемент. В них постоянно

присутствует гротескное, необычное, с оттенком психологической странности,

напоминающей Достоевского. Типичный пример – Принцесса Мымра(1908),

один из последних – и лучших – рассказов этой серии, где речь идет о

жестоком разочаровании школьника, платонически влюбленного в проститутку.

Рассказ пропитан «достоевской» атмосферой сильнейшего стыда и унижения.

175

Другие ранние его рассказы фантастичны; там действуют знакомые домовые и

чертенята русских народных верований, о которых Ремизов рассказывает,

словно бы подмигивая, но которые при всем том порой приносят серьезный

вред. Самые крупные вещи этого периода – Часы(написано в 1904, напечатано

в 1908) – рассказ о провинциальной жизни, который кажется только начальным

наброском по сравнению с последующими; и Пруд(1902–1905) – роман о

Москве, где писатель воспользовался впечатлениями своего детства. В романе

еще немало неряшливого поэтического «модерна», напоминающего неприятную

манеру некоторых польских и немецких романистов – но он производит

сильнейшее впечатление. Сила страдания, сила сочувствия чужому страданию,

болезненное внимание к страданию, где бы оно ни проявлялось (как у

Достоевского), в этом романе находит свое самое глубокое выражение. Вся

книга как бы непрекращающийся пароксизм страдания и мучительного

сострадания. Грязь и жестокость изображены с беспощадным реализмом,

ужаснувшим даже тех, кто привык к Горькому и Андрееву. Та же тема в

Крестовых сестрах(1910), где нищета и убожество обитателей большого

петербургского дома – Дома Буркова – вырастает в символ мира нищеты.

Главная тема книги – жестокость судьбы к «безответным», вечно невезучим

существам, которые рождаются на свет лишь для того, чтобы стать жертвой

жестокости и предательства.

В 1909 г. Ремизов написал Историю Ивана Семеновича Стратилатова

(сначала она называлась Неуемный бубен). В формальном смысле это его

шедевр. Действие повести происходит в провинциальном городе и строится

вокруг чиновника Стратилатова, одного из самых поразительных и

необычайных созданий во всей портретной галерее русской литературы. Как

большинство ремизовских персонажей, это подпольный человек, но с такими

особенностями, которые остались вне внимания Достоевского. Повесть

великолепно построена, хотя не в чисто повествовательном плане. Из всех

русских писателей только Ремизов умеет вызвать ощущение странной жути

какими-то средствами, в которых вроде бы нет ничего ужасного или жуткого, а

все-таки является непреодолимое впечатление, что тут присутствуют дьяволята.

Пятая язва(1912) также история из провинциальной жизни. Тут меньше

странностей и больше пронзительного человеческого интереса. Это история

щепетильно-честного, но холодного и бесчеловечного и потому чрезвычайно не

любимого в городе судебного следователя на фоне провинциальной лени, грязи

и злости. В конце концов ненавистного следователя вынуждают совершить

вопиющую и непростительную судебную ошибку, и поэтический суд Ремизова

представляет его крушение как искупление прежней холодной и бесчеловечной

неподкупности. К тому же периоду относится Петушок(1911), пронзительная,

трагическая история мальчика, убитого случайным выстрелом во время

подавления революции. Этот рассказ имел особенное влияние благодаря

чрезвычайно богатому «орнаментальностью» разговорному стилю.

В более поздних рассказах стиль Ремизова становится чище, строже,

оставаясь таким же характерным и бережно-внимательным к слову. Годы войны

отразились в Маре(1917), куда вошел Чайник, удивительно тонкий рассказ о

жалости и чувствительности. Построен он с чеховским искусством и

принадлежит к длинному ряду рассказов о жалости – характерных для русского

реализма, – куда относятся гоголевская Шинельи тургеневская Муму.

Революция и большевистский Петербург отразились в Шумах города(1921), в

котором также много лирики и легенд. Последний его роман, широко

задуманный, появился только частично в Русской Мысли(1923–1924). Он

содержит сильно написанный, синтетический характер злорадствующего

176

пессимиста, философа Будилина, который, подобно Стратилатову, весь окутан

аурой бесовского присутствия. Несколько в стороне от прочего стоит В поле

блакитном; Ремизов начал писать его в 1910 и напечатал в 1922 г.; с тех пор

появились продолжения. Это история девочки Оли, сначала дома в деревне,

потом в школе, потом в университете, где она становится эсеркой. Это одна из

лучших его повестей – еще и потому, что здесь он воздерживается от излишеств

стиля и оригинальничания, сохраняя главное – чистоту разговорного языка. Тут

замечательно воссоздана тонкая и мягкая атмосфера старосветского

деревенского дома и прелестно написана героиня. Но это, скорее, не роман, а

ряд жизненных зарисовок и анекдотов.

Ремизов все больше и больше стремился вырваться из жестких границ

художественного вымысла и обратиться к формам более свободным. Из того,

что создано в этих формах, интереснее всего Взвихренная Русь, замечательно

свободно, не по-журналистски написанный дневник его революционных

впечатлений, и Розановы письма(1923) – приношение, достойное памяти этого

удивительного человека, который был его близким другом; но это книга,

написанная русским для русских, и иностранцам будет совершенно непонятна.

Та же тенденция к более свободному и неформальному способу выражения

явлена в России в письменах, где комментируются документы начала XVIII

века. Но везде Ремизов остается изумительным стилистом; нигде его лукавый и

капризный юмор не проявляется свободнее и страннее. Это подмигивание,

иногда просто шутливое, а иной раз неожиданно жутковатое, и есть, пожалуй,

окончательное и истинное выражение ремизовской личности. Оно снова

появляется в Снах; тут в самом деле рассказываются сны, вполне реальные,

настоящие, самые обыкновенные, какие каждому случается видеть, но

оживленные той особой логикой, которая понятна только спящему и становится

странной и дикой ему же, когда он проснулся. Введенные в Взвихренную Русь,

они и придают ей ту неподражаемую атмосферу, которая свойственна только

ремизовским вещам.

Своя логика есть не только у снов, но и у народных сказок, притом

совершенно непохожая на нашу. Именно эта восхитительная «сказочная»

логика придает особое очарование многочисленным и разнообразным сказкам

Ремизова (русское слово «сказки» обычно переводится на английский как fairy-

tale, но это не совсем точно. Немецкое слово Marchenточнее). Некоторые

сочинил он сам и они связаны с Олей, героиней Блакитного поля. Они,

пожалуй, самые прелестные – до того убедительны и несомненны обитающие

там совершенно живые зайцы, медведи и мыши, до того жутковато-обыденны

домовые и черти, до того заразительна их неподдельная сонная логика.

Эти сказки собраны в книгу под названием Сказки обезьяньего царя