агрессивно-капризные. Критические работы Блока чрезвычайно субъективны:
произведения других людей были для него поводом для уяснения и выражения
собственных взглядов. Когда писатель, о котором он пишет, ему близок,
критика получается необычайно интересная, глубокая и художественная в
лучшем смысле этого слова. Такова его известная статья об Аполлоне
Григорьеве. Зинаида Гиппиус (подписывавшая свои критические статьи
псевдонимом «Антон Крайний») и Брюсов выносили критические приговоры:
они были судьями, а не истолкователями. Их оценки всегда интересны, а у
Гиппиус к тому же прекрасно написаны. Однако Брюсов во всяком случае один
раз написал критическую работу, которая поднимается над обычным уровнем.
Это статья о Гоголе ( Испепеленный, 1909) – самая, после розановской,
интересная, где содержатся ценнейшие мысли об этом великом писателе.
Самый замечательный из критиков-символистов – Андрей Белый.
Критические его статьи, как и почти все, что он писал, полны вспышек
гениальности и удивительных интуитивных прозрений. Но он соединяет ярко
выраженную метафизическую тенденцию с таким путаным, истерическим
стилем, без малейшей сдержанности, а иной раз и без малейшей логики, что в
литературном отношении его статьи нельзя поставить рядом с его же поэзией
или художественной прозой. С точки зрения критики его статьи, не считая
частых вспышек прозрения, слишком субъективны, слишком личностны, из-за
чего имеют только относительную ценность. Последнее его критическое
выступление (критические главы в Воспоминаниях о Блоке) непонятно никому,
кроме антропософов. Но, оставляя в стороне его метафизическую критику, надо
сказать, что Белый – человек, возродивший русское стиховедение. Его работа о
вариантах русского восьмисложника («четырехстопного ямба»), содержащаяся
в книге Символизм(1910), положила начало всем работам о поэтиче ских
формах, сделавшихся столь заметной чертой русской литературной критики.
Общая тенденция критики под влиянием символистов пошла в сторону
крайнего субъективизма и импрессионизма. Наибольшим успехом из критиков-
импрессионистов пользовался Юлий Айхенвальд (р. 1872), чьи Силуэты
русских писателей(1-й том – 1907) много раз перепечатывались и даже
проникли в школы. Айхенвальд беспредельно эклектичен и тошнотворно
сладок. О его стиле говорили, что это толстый слой патоки, под которым
невозможно отличить Тургенева от пошлейшего лирического журналиста.
Гораздо более занимательный критик – Корней Иванович Чуковский (р.
1882), первые статьи которого произвели фурор в 1907 г. Целью его было
сделать критику читабельной и интересной, и в этом он преуспел. Стиль его,
полный парадоксов, образовался под влиянием Оскара Уайльда и Честертона.
Метод его таков: он выбирает одну-две резко противоречивых характеристики
автора, о котором собирается писать, а затем группирует факты,
подтверждающие его выбор. Результатом, в лучшем случае, оказывается
блистательная и убедительная карикатура, которая отпечатывается в мозгу
читателя. Конечно, такой метод лучше всего приспособлен к осмеянию автора,
и лучшие статьи Чуковского те, где он всего злее. Статья об арцыбашевском
Санине– шедевр убийственной критики. Но в большинстве случаев он или не
попадает в цель, или упрощает до пошлости чрезвычайно сложные вещи, и при
199
всей своей читабельности и занимательности Чуковский, прежде всего,
страшно поверхностен. Но это писатель с настоящим природным даром. Его
мемуарные (об Андрееве) и биографические (о Некрасове) статьи, такие же
поверхностные и лихие, как и критические, тоже прекрасно читаются. Его
Воспоминания о Леониде Андреевебыли переведены на английский язык и
рецензенты оценили их, как на редкость забавные.
Новейший этап развития русской литературной критики связан с так
называемым «формальным методом» и деятельностью Опояза (Общества
изучения поэтического языка). Это движение направлено сразу против всех
существующих критических методов – против подмены литературных вопросов
и мерок политическими или метафизиче скими и против безответственного
субъективизма критиков-импрессионистов. Формалисты Опояза во
всеуслышание заявляют, что отказываются от всяких оценок: они анализируют
и описывают – но не судят. Объект их изучения – литературные формыв самом
широком смысле, включающем выбор темыи сюжет. (Харатерно название
статьи Виктора Шкловского – Сюжет как явление стиля). «Произведение
искусства равно сумме использованных для его создания приемов» – таков
главный принцип этой школы. По своему происхождению эта школа
представляет пересечение формальных устремлений футуризма с
современными идеями в лингвистике. Инициаторами движения была группа
молодых лингвистов, более или менее связанных с поэтами-футуристами, –
Виктор Шкловский, Осип Брик и Роман Якобсон. Первые их труды вышли еще
до революции, но главным – и самым влиятельным – их манифестом стал
сборник Поэтика, опубликованный в 1919 г. за счет Владимира Маяковского.
Новая школа богата талантами, и ее приверженцы многочисленны и
воинственны. Им удалось произвести впечатление, они запомнились и теперь
мужественно борются против официальных марксистских доктрин. У них
надежный союзник – футуристы, открывшие для них колонки своего журнала
Леф. Внутри школы много оттенков. Экстремисты практически отождествляют
изучение литературы и лингвистики: они занимаются в основном фонетическим
аспектом поэзии и являются сторонниками «заумного» поэтического языка.
Один из них – Осип Брик – опубликовал интересный анализ фонетической
структуры пушкинского стиха, а другой, Роман Якобсон, – замечательную
работу о чешской просодии в сравнении с русской. О блестящих,
непринужденных и лихих статьях Шкловского я уже говорил. Петербургская
группа состоит из более умеренных – это Борис Эйхенбаум, Юрий Тынянов,
Борис Томашевский и, особенно, Виктор Жирмун ский. Для всех них характерен
пристальный интерес и глубокое проникновение в процессы истории. История
литературы для них – это история литературной традиции и их главная задача –
объяснение почвы, из которой вырастают индивидуальные произведения, и
образуемой ими органической целостности. Самый блестящий из них
Эйхенбаум, чья статья о гоголевской Шинелистала «гвоздем» сборника
Поэтика. Его труды Молодой Толстой(1922), о Некрасове и о Лермонтове
(1924) – шедевры исторического анализа, обращенного непосредственно к
способам литературного выражения и направленного на создание подлинно-
органической evolution des genres. Томашевский занят изучением Пушкина и
его связей с французской литературой, а также изучением просодии.
Жирмунский, более эклектичный, написал первую стоящую книгу о влиянии
Байрона на Пушкина – вопрос, о котором чего только не говорили. Все эти
труды – в строгом смысле слова не критика, поскольку авторы принципиально
воздерживаются от эстетических оценок.
200
Но теперь уже появляется связанная с формализмом критика, которая
выносит суждения о современной литературе, не порывая с формалист ским
прочно историческим взглядом на вещи. Из формалистов умными и острыми
критиками современной литературы являются Шкловский и Тынянов; из
романистов – Замятин, о всегда интересных статьях которого я уже говорил.
Первоклассный критик – поэт Мандельштам. Но его в высшей степени
историчное и плодотворное мышление не всегда находит членораздельные
способы выражения. Его, к сожалению, редкие статьи так богаты мыслью и