В последней пьесе трилогии - "комедии-шутке" "Смерть Тарелкина" нет уже деления героев на "людей" и "нелюдей", преследуемых и преследователей, как это было в предыдущей драме. Все герои этой пьесы снова равны, но равны не своей человечностью, а своей бесчеловечностью: "людей нет - все демоны", по выражению Тарелкииа. Бюрократическая машина давит здесь уже не только людей, но и свои "механические части".
Сюжет пьесы базируется на абсурдной формально-бюрократической логике этого мира; людей и реальной жизни нет; вместо людей фигурируют бумаги, вместо жизни - канцелярское ее изложение и схоластические законы. Так как "умерший" Тарелкин (в действительности же - положенное Тарелкиным в гроб чучело) "совершенно законным образом в землю зарыт" (232), то не может быть сомнения в действительной его смерти; с другой стороны, так как приходит бумага о смерти Копылова, то документ, предъявляемый Тарелкиным, оценивается, по выражению Расплюева, как "вид умерший" (именно вид умерший, а не человек) (230). Таким образом, мысля бюрократически, легко прийти к фантастическому выводу о "беспаспортном вурдалаке". Поменяв свои документы на документы Копылова, Тарелкин в соответствии с логикой чиновников сам на глазах у публики превращается в Копылова.
Гротеск и фантастика "Смерти Тарелкина" имеют двойной смысл. С одной стороны, они подчеркивают безумный, фантастический характер законов жизни департаментов и канцелярий, с другой - выражают мысль писателя о бесчеловечности чиновников, призраков-упырей, сосущих кровь из живых людей.
Следуя за А. К. Толстым, показавшим в фантастической повести "Упырь" (1841) светское общество, в котором "приняты" и пользуются уважением упыри, Сухово-Кобылин рисует чиновников, в среде которых орудует целая "шайка" упырей, сосущих кровь и имеющих при себе "яд жесточайшей силы".
Даже смерть в среде бюрократии оказывается чудовищным подлогом, совершается "наперекор и закону, и природе" (слова Тарелкина). В этом мире искаженных отношений, карьеризма, цинизма, стяжательства и лжи закономерно находят себе место Расплюев.
В "Смерти Тарелкина" получает дальнейшее развитие мысль драматурга о безгласности и покорности жертв произвола как о страшном зле, влекущем за собой роковые последствия.
Свой гнев драматург обрушивает не только на чиновников, творящих беззакония, но и на их безгласные жертвы. Бессмысленно покорные, принимающие побои и издевательства как должное дворник Пахомов и прачка Брандахлыстова, с готовностью дающий взятку чиновникам-вымогателям купец Попугайчиков и помещик Чванкин, соединяющий гонор с полной беспомощностью, вызывают не столько сочувствие, сколько негодование и горький смех Сухово-Кобылина.
Рисуя покорность, отсутствие протеста против насилия, безволие и ограниченность страдающих от бюрократии лиц, Сухово-Кобылин в "Смерти Тарелкина" изображает каждый случай притеснения не как трагедию страдающего человека, а как абсурдный, отвратительный фарс, имеющий в общественном плане трагическое значение. "Смерть Тарелкина" искаженно, гротескно отражает ряд мотивов "Дела". Недаром и Тарелкин и Варравин в комедии неоднократно определяются как "оборотни". Мотив козней мертвецов-оборотней является одним из кардинальных мотивов пьесы. Чиновники-бюрократы превращают в мертвечину все, к чему прикоснутся. Под видом капитана Полутатаринова бюрократ Варравин приписывает себе героическое военное прошлое, затем и Расплюев уподобляет свои "подвиги" на полицейском поприще героизму на поле боя - эти мотивы пародируют военные воспоминания Муромского в "Деле".
Попав в руки Варравина, Тарелкин сравнивает сам свое положение со страданиями Муромского. "Ох... людей морили... Вот вы теперь меня морите... ох <...> Муромского уморили <...> всю кровь высосали" (255).
Эпизоду складчины, во время которой чиновники тащат друг у друга из бумажников деньги на похороны Тарелкина ("Смерть Тарелкина"), противостоит складчина в доме Муромских ("Дело").
Даже угроза "освидетельствования" во врачебной управе, с помощью которой Варравину и Тарелкину удается сорвать огромный куш с Муромского в драме "Дело", в "Смерти Тарелкина" обращается против самого Варравина.
"Смерть Тарелкина" явилась логическим завершением трилогии Сухово-Кобылина. Эта комедия, названная министром внутренних дел Валуевым "сплошной революцией", противостояла либеральной литературе, восхвалявшей реформы в области администрации, уничтожившие якобы все злоупотребления.
Трилогия Сухово-Кобылина вошла в число художественных произведений, наносивших наиболее чувствительные удары по бюрократии - главной опоре правительственной реакции. Документальная точность произведений драматурга, во многом опиравшихся на реальные факты, органически сочеталась с фантастикой, передающей "нечеловеческий", антигуманный, зловещий характер системы, во власти которой находится каждый гражданин Российской империи. Беспощадная сатира Сухово-Кобылина была по своей природе лирична. Если многие авторы 60-х гг. (Мельников-Печерский, Салтыков-Щедрин, Писемский и др.) часто раскрывали козни бюрократии устами самих бюрократов, наблюдающих механизм работы канцелярий и ведомств "изнутри", Сухово-Кобылин увидел и осмыслил те же явления глазами жертвы, страдающей и бьющейся в тенетах бюрократической паутины. Его лирическая сатира выражала отчаяние и взывала к совести общества.
----------------------------------------------------------------------
[1] Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 12. М., 1956, с. 451, 452.
[2] О настроениях Сухово-Кобылина в молодые годы см.: Рудницкий К. А. В. Сухово-Кобылин. Очерк жизни и творчества. М., 1957, с. 25-30.
[3] Письмо к Н. И. Надеждину от 18 марта 1835 г. (цит. по кн.: Козмин Н. К. Николай Иванович Надеждин. Жизнь и литературная деятельность. СПб., 1912, с. 492).
[4] Цит. по кн.: Рудницкий К. А. В. Сухово-Кобылин, с. 181.
[5] Сухово-Кобылин А. В. Трилогия. М., 1955, с. 115. (Ниже ссылки в тексте даются на страницы этого издания).
[6] Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 34. М.. 1952, с. 93.
[7] См.: Гроссман Л. Театр Сухово-Кобылина. М.-Л., 1940, с. 62-68.
[8] Рус. старина, 1910, кн. 5. с. 284-285.
[9] См.: Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти т., т. 9. М., 1971, с. 496, 497.
[10] Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти т., т. 4. М., с. 401.
Глава шестнадцатая
ЛИТЕРАТУРА 70-х ГОДОВ
Литература и общественное движение 70-х гг. во многом и существенном определялись процессами, происходившими в предшествующий период, хронологическое завершение которого для литературы связано с прекращением "Современника" и "Русского слова". Идейное и художественное наследие 60-х гг. осталось живым и действенным на многие последующие десятилетия; масштабность социально-исторических перемен, начатых в те годы, творческий взлет общественной, философской и эстетической мысли, связанный прежде всего с именами Чернышевского, Добролюбова, Писарева, обусловили размах, глубину художественных исканий и свершений в деятельности писателей самых различных устремлений, убеждений, характера и размера дарований. Проблемы, поставленные литературой 60-х гг., оставались во многом актуальными для последующего периода.
В 70-е гг. продолжали свою активную литературную деятельность крупнейшие писатели-реалисты, своим творчеством уже определившие в целом направление развития русской литературы в пореформенную эпоху. Такова творческая и организаторская деятельность Некрасова и Салтыкова-Щедрина. Таковы программные по своему значению произведения Тургенева и Островского, Достоевского и Л. Толстого.
Большое значение для 70-х гг. в силу особенностей данного периода имело творчество писателей демократического направления, непосредственно опиравшихся на революционно-демократическую эстетику, на принципы ее творческого воплощения в романах Чернышевского, в поэзии Некрасова, в сатире Салтыкова-Щедрина.
В 70-е гг. творчество демократов-шестидесятников приобрело подлинно программное значение своей обращенностью и к проблемам народной жизни, и к судьбам передовой разночинной интеллигенции. Широкий общественный резонанс получили очерки и рассказы А И. Левитова, о чем свидетельствуют издания и переиздания его книг "Стенные очерки" (1870, 1874), "Московские норы и трущобы" (1869, 1875), "Горе сел, дорог и городов" (1874). Принципиальное признание и действенное значение приобрело к началу 70-х гг. творчество Ф. М. Решетникова. Виднейшие деятели литературы, передовой критики не без оснований связывали его романы, повести, очерки с ведущими тенденциями в развитии литературы по пути реализма и народности. Произведения Решетникова переиздаются в 1869 и 1874 гг., на рубеже 60-х и 70-х гг. появляются ею последние романы - "Где лучше?" и "Свой хлеб".