При всем том, вводя в "Современную идиллию" мотив проснувшегося стыда, Щедрин вовсе не был склонен связывать с фактором стыда какие-либо далеко идущие надежды в смысле общественных преобразований. "Говорят, что Стыд очищает людей, - и я охотно этому верю. Но когда мне говорят, что действие Стыда захватывает далеко, что Стыд воспитывает и побеждает, - я оглядываюсь кругом, припоминаю те изолированные призывы Стыда, которые, от времени до времени, прорывались среди масс Бесстыжества, а затем все-таки канули в вечность... и уклоняюсь от ответа" (15, кн. 1, 283).
Таковы последние слова "Современной идиллии". Объективно они полемичны по отношению ко всякого рода моралистическим концепциям преобразования общества и, в частности, по отношению к становившемуся популярным в то время нравственному учению Льва Толстого. И хотя Щедрин уклонился от окончательного ответа, все же мысль его относительно общественной роли стыда достаточно ясна. Стыд помотает исправлению людей, очищению отдельных представителей правящей части общества от тяжкого груза классового наследства, стыд служит предпосылкой для общественной освободительной борьбы, но действие стыда не захватывает далеко и не отменяет необходимости активной массовой борьбы.
Разоблачение либерального ренегатства в "Современной идиллии" выросло в широкую сатирическую картину политической и общественной реакции. В этом отношении "Современная идиллия", не будучи пи первым, ни последним ударом Щедрина по реакции, сохраняет за собою значение произведения, наиболее яркого по силе, беспощадности и мастерству сатирического разоблачения и обличения как правительственной реакции, так и ее губительного влияния на широкие слои русского общества. Роман в большой своей части написан в то время, когда самодержавие в годы царствования Александра III раскрыло все свои реакционные потенции. Расправившись с народовольцами, оно требовало все новых и новых жертв. В стране свирепствовали террор, шпионаж, эпидемия подозрительности, а в связи с этим в обществе распространились паника, массовое предательство со стороны либеральной интеллигенции, холопское приспособленчество. На правительственный призыв к содействию в борьбе с революцией и социализмом отозвалось прежде всего разное человеческое отребье; по саркастическому выражению автора "Современной идиллии", негодяй стал "властителем дум современности" (15, кн. 1, 199).
Все это нашло свое рельефное отражение в сатирическом зеркале "Современной идиллии". Щедрин едко высмеял обезумевшее в своем реакционном рвении начальство, завершив разоблачение знаменитой "Сказкой о ретивом начальнике". Он заклеймил презрением нравственно растленных "героев" реакции, дав их обобщенный портрет в фельетоне о негодяе "Властитель дум".
Действительность эпохи свирепой правительственной реакции представлена в "Современной идиллии" как трагедия жизни целого общества, трагедия, которая растянулась на бесчисленное множество внезапных актов, захватила в тиски огромную массу людей и притом осложнилась шутовством.
Герои жестокого шутовства - полицейские чиновники и шпионы (Иван Тимофеич, Прудентов, Кшепшицюльский, масса урядников и "гороховых пальто"), бюрократы-сановники (Перекусихины), завоеватели-авантюристы (Редедя), капиталисты (Парамонов, Вздошников, Ошмянский), выжившие из ума князья помещики (Рукосуй-Пошехонский), заведомые прохвосты (Гадюк-Очищенный, Балалайкин и др.), "идеально-благонамеренные скотины" из числа либералов (Глумов и рассказчик) - все эти комедианты старого, прогнившего, обанкротившегося порядка выставлены в "Современной идиллии" на публичный позор и осмеяние.
Юмор презрения, злой и беспощадный юмор - вот то главное оружие, которое обрушил автор "Современной идиллии" на типы и явления, олицетворяющие самодержавно-полицейское государство помещиков и капиталистов. Стремлению раскрыть жестокий комизм действительности, сорвать с врага "приличные" покровы и представить его в смешном и отвратительном виде - этому подчинена вся яркая, многоцветная, блещущая остроумием и беспощадными изобличениями поэтика трагикомического романа.
Занятый в "Современной идиллии" преимущественно разоблачением "шутовского" аспекта общественной трагедии, Щедрин коснулся и непосредственно трагических коллизий. Трагическая сторона реакционного шутовства - это страдания и гибель массы людей честной мысли и честного труда. Подлинно человеческую трагедию переживают представители передовой русской интеллигенции, борцы, ставшие жертвами полицейского террора ("Суд над злополучным пискарем"). Горчайшая "привычная" трагедия нависла над обнищавшей, задавленной деревней, ограбленной кулачеством и начальством (статистическое описание села Благовещенского в гл. XXVI), над деревней, где "не было пяди земли, которая не таила бы слова обличения в недрах своих" (15, кн. 1, 184).
Трагизм деревенской жизни усугубляется тем, что рядом с материальной бедностью шла духовная бедность крестьянских масс, их политическая отсталость, помогавшая силам реакции использовать народ в качестве своего послушного орудия. Полицейская власть и сельская буржуазия, устрашая призраком революции и развращая обещанием денежных вознаграждений, подстрекали крестьян на "ловлю сицилистов". С горькой иронией и суровой правдивостью Щедрин отмечает, что желающих охотиться за "сицилистами" было много. Весна в разгаре, говорят мужики, а сеять-то и не зачинали.
"- Что так?
- Всё сицилистов ловим. Намеднись всем опчеством двое суток в лесу ночевали, искали его - ан он, каторжный, у всех на глазах убег!" (15, кн. 1, 186).
Деревня в "Современной идиллии" - это деревня начала 80-х гг. Она вся еще во власти вековых предрассудков, она запугана властями, развращена реакцией, ее представления о революции дики и превратны. Вместе с тем эта деревня всего двумя десятилетиями отделена от той, которая приобщится к массовому выступлению в годы первой русской революции. Проникновение новых идей в крестьянские массы и признаки начавшегося под влиянием их брожения в храдициопном сознании масс нашли свое отражение в "Современной идиллии". Говорить об этом прямо Щедрин не имел возможности. Он ограничился отдельными, но достаточно прозрачными намеками. Слово "сицилисты", читаем в романе, "в деревне приобрело право гражданственности и повторялось в самых разнообразных смыслах" (15, кн. 1, 208). Одни - и, конечно, таких было большинство - отождествляли социалистов с изменниками и каторжниками; другие хотя и смутно, по чисто крестьянскому образцу, но начинали вслушиваться и вдумываться в смысл революционной пропаганды. Представителем последних является упоминаемый в романе солдат, приехавший в село на побывку. Он говорил односельчанам, что скоро "и земля, и вода, и воздух - все будет казенное, а казна уж от себя всем раздавать будет" (15, гл. 1, 185).
"Современная идиллия" дает яркое представление о сатирическом мастерстве Щедрина. Изобразительный арсенал сатирика продемонстрирован в "Современной идиллии" более широко и полно, чем в любом другом отдельно взятом произведении Щедрина. Недаром в связи с "Современной идиллией" Тургенев писал Щедрину: "Сила вашего таланта дошла теперь до "резвости", как выражался покойный Писемский". [9]
Быстрота развертывания сюжета, органическое включение в повествование сказки, фельетона, драматической сцены, пародии, памфлета, прозрачные намеки на конкретные политические явления, полемические стрелы, направленные в адрес политических и литературных противников, разнообразие эзоповских фигур иносказания, переплетение реального и фантастического, остроумная сатирическая утрировка лиц и событий с применением гиперболы и гротеска, лаконизм портретных зарисовок, мастерские диалоги, обилие разящих сатирических формул, впервые именно здесь блестяще употребленный прием статистического разоблачения (жизнеописание купца Парамонова в цифрах, статистическое описанье села Благовещенского) и т. д., и т. п. - все это многоцветное сочетание изобразительных приемов и средств живописания создает сложную сатирическую симфонию "Современной идиллии", образует ее оригинальную, неподражаемую поэтику.