В "Современной идиллии" Щедрин мастерски применяет уже не однажды им испытанный прием переклички с литературными предшественниками. Здесь мы встречаем цитаты, реминисценции и образы из Державина, Крылова, Сухово-Кобылина, Гюго. Значительное место заняли в произведении споры на литературные темы, блещущие остротой мысли суждения о романе и трагедии, сатирические замечания о педантизме библиографов-пушкинистов и о театральном репертуаре, пародии на любовный роман и на псевдонародных собирателей фольклора и т. д.
В романе нашла яркое выражение также и такая характерная черта творческого метода сатирика, как типологическая связь данного произведения с предшествующим творчеством. Уже ранее известные по ряду других произведений образы Глумова, рассказчика, Балалайкина в "Современной идиллии" выступают в качестве основных действующих лиц, и здесь изображение их доводится до завершения.
"Современная идиллия" относится к тем произведениям Щедрина, где остроумие сатирика прорывается бурным потоком, где его юмор блещет всеми красками, проявляется во всех градациях. Игривый, искрящийся шутками в сценах, изображающих фиктивную женитьбу Балалайкина на купчихе Фаинушке, язвительный, пропитанный ядовитой иронией на страницах, рисующих героев за выработкой "Устава о благопристойности", он перерастает в громкий хохот, когда Щедрин рассказывает "Сказку о ретивом начальнике", а в фельетоне о негодяе "Властитель дум" выражается в презрительном сарказме.
Юмористическая стихия пропитывает все элементы сюжета и поэтики романа. Она захватывает даже пейзаж, что является в русской литературе едва ли не свойством только одного Щедрина. Именно в "Современной идиллии" находим мы замечательные образцы щедринского сатирического пейзажа, неожиданно и остроумно сближающего явления политической действительности с явлениями естественного мира. Вот, например, утро: "...как только златоперстая Аврора брызнула на крайнем востоке первыми снопами пламени, местный урядник уже выполнял свою обязанность" (15, кн. 1, 205). Вот наступление осени: "Листья еще крепко держатся на ветках деревьев и только чуть-чуть начинают буреть; георгины, штокрозы, резеда, душистый горошек - все это слегка побледнело под влиянием утренников, но еще в полном цвету; и везде жужжат мириады пчел, которые, как чиновники перед реформой, спешат добрать последние взятки" (15, кн. 1, 261).
"Современная идиллия" произвела сильное впечатление на Тургенева полетом "сумасшедше-юмористической фантазии". [10] Щедрину он писал в 1882 г.: "...прирожденная Вам vis comica никогда не проявлялась с большим блеском". [11] В свою очередь Гончаров, характеризуя впечатление, производимое щедринским юмором, вспоминал: "...читатель злобно хохочет с автором над какой-нибудь "современной идиллией"". [12]
Смех Щедрина в "Современной идиллии" - это смех, выставляющий па позор "героев" политической и общественной реакции и возбуждающий по отношению к ним энергию общественного негодования.
"Современная идиллия", несмотря на свой фантастический колорит, опирается - даже во многих подробностях - на факты реальной действительности. В целом роман представляет собою убийственный памфлет на эпоху реакции. В нем Щедрин сделал множество язвительных выпадов по адресу официальных правительственных лиц, титулованных и нетитулованных идеологов и холопов реакции. В романе ядовито пародируется Свод законов ("Устав о благопристойности") и придворная шпионско-террористическая организация "Священная дружина" ("Клуб взволнованных лоботрясов"), высмеивается нарекая бюрократия и суд, официальная и официозная пресса, разоблачается вся полицейская система самодержавия и т. д.
Острое политическое содержание романа, печатавшегося в легальном журнале в годы свирепых цензурных преследований, обязывало сатирика прибегнуть к сложной системе эзоповской конспирации. По мастерству эзоповского иносказания рядом с "Современной идиллией" могут быть поставлены только "История одного города" и "Сказки". Но если в "Истории одного города" сатирика выручала прежде всего историческая форма повествования, а в "Сказках" - народная фантастика, то в "Современной идиллии", нацеленной непосредственно на политическую злобу дня. Щедрину потребовалась более сложная система художественной маскировки. Искусство эзоповского иносказания доведено в "Современной идиллии" до степени предельной виртуозности и представляет собою высокий образец интеллектуальной победы передового художника слова над реакционной цензурной политикой самодержавия. Коснемся лишь некоторых, наиболее характерных особенностей иносказательной поэтики "Современной идиллии".
Прежде всего обращает на себя внимание невысокий ранг действующих в романе представителей царской бюрократии. Это, во-первых, чиновники столичного квартального участка и, во-вторых, уездное чиновничество. Но при этом представители квартальной администрации действуют явно не по чину. Квартальный письмоводитель Прудентов проектирует "Устав о благопристойном обывателей в своей жизни поведении", т. е. сочиняет законы, что в действительности составляло прерогативу высшей правительственной бюрократии. Несомненно, что осмеяние этой последней и является скрытой целью описания законодательной деятельности Прудентова. Как пояснял сам Щедрин в письме к А. Н. Пыпину от 1 ноября 1883 г., "Устав о благопристойности" имеет в виду разоблачение XIV тома "Свода законов" (19, кн. 2, 246). Рассказ о дальнейшей судьбе деятелей квартальной администрации, выживающих друг друга со службы доносами, прозрачно намекает на чехарду в Министерстве внутренних дел, последовательно возглавлявшемся в 80-е гг. М. Т. Лорис-Меликовым, Н. П. Игнатьевым, Д. А. Толстым.
Таким образом, "Современной идиллией" в той ее части, которая касается бюрократии, Щедрин метил в высшие правительственные сферы, предусмотрительно замаскировав свои намерения скромной по видимости задачей описания чудаковатых прожектеров квартального участка.
Вместе с тем, как это обычно бывает у Щедрина, характеризуемый эзоповский прием выполнял и непосредственно сатирическую функцию. Образ наивного летописца в "Истории одного города" служил сатирику не только предохранительной маской, но и давал возможность выставить обличаемый объект во всей его непосредственной, грубой сущности. Подобно этому, для вящего посрамления "Свода законов" Щедрин воспользовался наивной откровенностью письмоводителя Прудентова. "Имеем в виду одно обстоятельство: чтобы для начальства как возможно меньше беспокойства было - к тому и пригоняем" - так формулирует Прудентов основную идею сочиняемого им "Устава о благопристойности" (15, кн. 1, 91-92).
Следует, впрочем, заметить, что в "Современной идиллии" встречаются представители бюрократии высокого ранга, показанные без понижения их "номинала". Таковы, например, "два маститых сановника" - тайные советники Перекусихин 1-й и Перекусихин 2-й и полковник Редедя. Сатирик дал им самую уничтожающую характеристику, предусмотрительно - во избежание цензурных придирок - представив их в качестве неофициальных лиц, "уволенных от службы".
Для "Современной идиллии" характерен густой фантастический колорит. Фантастика романа выступает в различных функциях. Она служит и выражению "волшебств" реальной действительности, находящейся во власти паники и произвола, и юмористической живописи, и эзоповскому иносказанию.
Фантастический элемент, окрашивая в "Современной идиллии" все повествование, образует в отдельных главах целые фантастические сюжеты, включенные в общую композицию произведения в виде сказок. Помимо знаменитой "Сказки о ретивом начальнике" (гл. XX), в романе есть еще одна сказка, заглавие которой не выделено, - "Повесть об одном статском советнике" или "Плоды подчиненного распутства" (гл. IX). Близка к жанру сказки и драматическая сцена "Злополучный пискарь" .(гл. XXIV). Совершенно очевидно, что эта сказочная фантастика призвана была завуалировать острополитические сюжеты, опасные в цензурном отношении.