----------------------------------------------------------------------
[1] Биографию Достоевского см.: Гроссман Л. П. Достоевский. Изд. 2-е.М., 1965.
[2] Шиллер Ф. Собр. соч., т. 6. М., 1959, с. 435.
[3] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 3.
[4] Сочинения Достоевского цитируются по изданиям: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 1-17. Л., 1972-1976 (том и страница обозначаются в тексте арабскими цифрами); Достоевский Ф. М. Полн. собр. художественных произведений. Т. IX-XIII. М.-Л., 1927-1930 (том обозначается римской цифрой); Достоевский Ф. М. Письма. Т. I-IV. М.-Л., 1928-1959 (обозначается: П. с указанием тома и страницы).
[5] См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 433.
[6] Об образе-символе "человека-ветошки" у Достоевского см. далее.
[7] Литературное наследство, т. 77. М., 1965, с. 342.
[8] Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1960, с. 282.
[9] Бельчиков Н. Ф. Достоевский в процессе петрашевцев. М., 1971, с 272.
[10] Там же, с. 94.
[11] О журнальной деятельности Достоевского см.: Нечаева В. С. 1) Журнал М. М. и Ф. М. Достоевских "Время". 1861-1863. М., 1972; 2) Журнал М. М. и Ф. М. Достоевских "Эпоха". 1864-1865. М., 1975.
[12] См. о "почвенничестве" и его исторической сущности: Кирпотин В. Я. Достоевский в шестидесятые годы. М., 1966, с. 9-254.
[13] См. о социально-этической утопии Достоевского: Пруцков Н. И. 1) Русская литература XIX века и революционная Россия. Л., 1971, с. 27-36; 2) Историко-сравнитедьный анализ произведений художественной литературы. Л., 1974, с. 23-162.
[14] См.: Долинин А. С. Последние романы Достоевского. М.-Л., 1963, с. 324.
[15] Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 8. М.-Л., 1938, с. 244.
[16] См. о связи эволюции эстетических деклараций Достоевского и его творчества 60-70-х гг.: Фридлендер Г. М. Эстетика Достоевского. - В кн.: Достоевский - художник и мыслитель. М., 1979, с. 145-157; о преломлении в "Братьях Карамазовых" мотивов древнерусской литературы и фольклора см.: Ветловская В. Е. Поэтика "Братьев Карамазовых". Л., 1977.
[17] О диалогической стихии в романах Достоевского (в связи с обоснованием общего взгляда на его произведения как на особый тип полифонического романа) см.: Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского, Изд. 3-е. М., 1972; изд. 4-е. М., 1979.
[18] Кроме указанных выше работ Гроссмана я Бахтина см. о Достоевском-художнике: Фридлендер Г. М. Реализм Достоевского. М.-Л., 1964; Кирпотин В. Я. Достоевский-художник. М., 1972; Лихачев Д. Литература реальность - литература. Л., 1981; Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. М., 1979.
[19] Берковский Н. Я. О мировом значении русской литературы. Л., 1975, с. 45-46.
Глава двадцать третья
Н. С. ЛЕСКОВ
Николай Семенович Лесков (1831-1895) - писатель большого самобытного таланта и трудной литературной судьбы. Роль этого писателя в истории русской литературы с течением времени представляется все более значительной. Обладая уникальным опытом практического познания народной жизни, он значительно расширяет границы действительности, которая находит свое отражение в литературе. В творчестве Лескова получает свое глубокое воплощение не только Россия, но и "вся Русь" в калейдоскопической пестроте социального состава и в великой пространственной протяженности. Чуждые узкой тенденциозности, оригинальные произведения писателя запечатлели современную ему жизнь в свойственных ей поразительных контрастах "обнищевания" и духовной пробужденности, анекдотической несообразности ее наличного бытия и обнадеживающих исторических потенций, недвижности векового покоя и потаенного драматизма уже начавшейся социально-исторической ломки.
Эта свойственная Лескову чрезвычайная широта охвата многоликой русской действительности определила собой особый характер художественного обобщения, которое имеет место в его произведениях. По верному замечанию М. Горького, Лесков писал "не о мужике, не о нигилисте, не о помещике, а всегда о русском человеке, о человеке данной страны. Каждый его герой - звено в цепи людей, в цепи поколений, и в каждом рассказе Лескова вы чувствуете, что его основная дума - дума не о судьбе лица, а о судьбе России". [1]
Такой подход Лескова к русской жизни по-своему отвечал насущным потребностям его времени. В канун социально-исторических перемен, которые должны были вывести страну из крепостного застоя, в русском обществе происходит стремительный рост не только гражданского, но и национального самосознания. Настаивая на необходимости новой глубокой разработки национально-исторических проблем, Герцен знаменательно утверждает в это время, что "в России есть нечто особое, свойственное ей одной, нечто такое, что необходимо изучить и понять в ее прошедшем и настоящем". [2] Эти проблемы в значительной мере пронизывали собой великий роман Толстого "Война и мир" (1869), которому сразу по его выходе Лесков посвящает свои восторженные статьи. Существенны они и в романах Достоевского с их напряженным нравственно-философским пафосом, в сатирических хрониках Салтыкова-Щедрина и в очерковых циклах Гл. Успенского. Однако наиболее последовательное и многостороннее развитие они получают, пожалуй, именно в творчестве Лескова, который "прекрасно чувствовал то неуловимое, что называется "душою народа"". [3]
Литературная деятельность Лескова с его неизбывным интересом к людям низовой, глубинной России, к особенностям их психики, к противоречивому сознанию этих людей, соединяющему в себе патриархальную наивность и могучую жизнетворческую активность, оказалась очень плодотворной. Она в значительной мере подготовила ту новую ступень в художественном познании общенациональной и народной жизни, на которую русская литература сумела подняться лишь в гораздо более позднюю эпоху русской жизни - в эпоху революции, которая потрясла всю страну и с новой остротой поставила перед общественным сознанием "неотразимые" (выражение Лескова) вопросы о русском народе, о его нравственных и социально-исторических возможностях.
Именно в эти новые времена М. Горький приложил много сил для того, чтобы вывести Лескова из числа забытых писателей, воздать должное его таланту, раскрыть важное значение его творчества для дальнейшего развития отечественной литераторы.
По справедливому утверждению М. Горького, "как художник слова Н. С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров". [4]
1
Свои первые литературные шаги Лесков совершает в 60-е гг., которые сознавались им тогда как чрезвычайно значительный и ответственный этап русской истории, открывающий перед каждым человеком возможность общественно полезного приложения своих сил.
В отличие от многих русских писателей Лесков не имел систематического образования, его молодость прошла вне атмосферы теоретических исканий. На склоне своих дней, восхищаясь "благоустроенным" умом Тургенева, высоко оценивая благотворное влияние на русских писателей В. Г. Белинского, Лесков сетовал на свою долгую оторванность от передовой культурной среды, осложнившую его "трудный рост". Вспоминая свою молодость, он называл себя даже неприготовленным к литературе человеком.
Однако в суровых обстоятельствах биографии Лескова была и своя положительная сторона, во многом определившая зрелость и художественную оригинальность его первых же произведений. Выходец из глубинной России, он пришел в литературу хорошо вооруженный практическим знанием русской жизни. Впоследствии в своей "Автобиографической заметке" (1885) он не без гордости писал о своем детстве, одарившем его ощущением изначального родства с народом: "В деревне я жил на полной свободе, которой пользовался как хотел. Сверстниками моими были крестьянские дети, с которыми я и жил и сживался душа в душу. Простонародный быт я знал до мельчайших подробностей <...> Народ просто надо знать, как самую свою жизнь, не штудируя ее, а живучи ею. Я, слава богу, так и знал его, то есть народ, - знал с детства и без всяких натуг и стараний...". [5]
Начавшаяся в самые молодые годы чиновничья служба Лескова (сначала в Орловском уголовном суде, а затем в Киевском рекрутском присутствии) увеличила запас его житейских впечатлений. В 1857 г., следуя духу времени, он бросает ее и переходит на более вольное, как ему кажется, положение служащего частной компании его дальнего родственника А. Я. Шкотта. Новая коммерческая деятельность, потребовавшая от Лескова дальних разъездов по России, еще более расширила его кругозор, усилив в будущем писателе жажду немедленного вмешательства в нестройный ход русской жизни.