Создателем "Что делать?" стал выдаюшийся революционер, мыслитель и практик русского освободительного движения, человек с богатым внутренним миром. Великое произведение было порождено яркой личностью. Мировоззрение, нравственный облик Чернышевского сейчас широко известны современному читателю по его дневникам, письмам, публицистике. Мы знаем его юношеское признание в том, что он будет "непременно участвовать" в крестьянском "бунте" ("Это непременно будет. Нужно только одну искру, чтобы поджечь все это" - I, 418). Чернышевский не преуменьшал трудностей революционной борьбы ("Исторический путь - не тротуар Невского проспекта" - VII, 923) и, когда эти трудности возникали, мужественно выдерживал испытания - испытания арестом и тюрьмой, длительной "комедией" суда, а потом унизительной "гражданской казнью". В этих условиях работа в Петропавловской крепости над романом "Что делать?", а после его окончания - над повестью "Алферьев" и романом "Повести в повести" была ярким выражением физической и духовной стойкости человека, с честью преодолевшего жизненные невзгоды и вышедшего ил них нравственным победителем.
Чернышевский был подготовлен к работе романиста с другой стороны: он превосходно знал жизнь своих современников, предвосхищая ведущие тенденции развития русского общества. "Давно известно, - писал в одной из рецензий Чернышевский, - что написать хорошее произведение можно только тогда, когда пишешь о предмете, хорошо известном. При отсутствии же знакомства с делом не спасет пи талант, ни ум" (IV, 561).
Находясь в застенках Петропавловской крепости, писатель обобщил жизненный опыт нового молодого поколения людей-созидателей (а не только "нигилистов"!), художнически "просветил" их духовный мир, запечатлел интеллектуальный "взрыв" в среде разночинной интеллигенции, прославил социализм, революцию и революционеров.
Чернышевский был связан с нелегальным движением на том этапе, когда интенсивно проходил процесс объединения изолированных революционных кружков во всероссийскую "партию", разрабатывались организационные, тактические и программные основы "Земли и воли", издавалась серия прокламаций и предпринимались первые шаги к революционной пропаганде среди народа. Среди его друзей были видпейтпие профессиональные революционеры - братья Н. А. и А. А. Серно-Соловъевичи, А. А. Слепцов, М. Л. Михайлов, Н. И. Утин и другие.
Как известно, план подготовки "землевольцами" всенародного вооруженного восстания, намеченного па весну-лето 1863 г., вынашивался уже с лета 1861 г. Правда, после правительственных репрессий лозунг восстания летом 1863 г. был снят и тайное общество прекратило свою деятельность, а затем и самое свое существование, не выдержав тех драконовских мер репрессии, которыми правительство защищалось от натиска революционной "партии". Однако на первых порах уверенность в успехе борьбы вдохновляла "землевольцев".
"Но не надо забывать, - писал В. И. Ленин, - что в то время, после тридцатилетия николаевского режима, никто не мог еще предвидеть дальнейшего хода событий, никто не мог определить действительной силы сопротивления у правительства, действительной силы народного возмущения". События в период революционной ситуации создавали такие условия, при которых "самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание - опасностью весьма серьезной". [7]
В создавшихся исторических условиях жизни России формировалось поколение "новых людей" - разночинцев. В. И. Ленин "появление разночинца, как главного, массового деятеля и освободительного движения вообще и демократической, бесцензурной печати в частности" [8] связывал с эпохой падения крепостного права. На гребне революционной волны появились люди рахметовского типа. Рахметовы в жизни были, Чернышевский их знал. На вопрос, так волновавший современников, - "Что делать?" - писатель в первую очередь должен был ответить образом Рахметова. Его окружали в романе, ему помогали люди недавно зародившегося "типа" - люди "безукоризненной честности", отважные, не колеблющиеся, не отступающие, умеющие взяться за дело и доводящие его до конца. В их среде формировался новый морально-этический кодекс, определяющий личные взаимоотношения, дружбу и любовь, новые представления о призвании человека, свободного от всякого деспотизма и рабской приниженности. Здесь осуществлялась вековая мечта женщин о равноправном участии в жизни семьи и общества. Отсюда прорастали первые ростки нового отношения к труду, предвещавшие осуществление социалистических идеалов в обозримом будущем.
Вопрос о "первоисточниках" произведения имеет принципиальное значение для понимания художественного метода автора "Что делать?", его жанровой и сюжетно-композиционной структуры. В каких взаимоотношениях находится действительность и творческая фантазия художника-романиста?
Каковы взаимосвязи между реальной жизнью молодого поколения разночинцев-шестидесятников и миросозерцанием героев романа, их просветительской практикой и социально-философской концепцией автора-мыслителя?
Каким путем произошла переориентировка жанровых критериев от любовно-интимного романа к роману социально-философскому?
Как использованы и пересмотрены традиционные сюжетные решения предшественников и на каких путях воздвигалась оригинальная жанровая структура нового повествования?
2
Чернышевский считал, что в жизни ежеминутно встречаются "поэтические события", которые "в своем развитии и развязке" нередко имеют "художественную полноту и законченность" (II, 67), а "первообразом для поэтического лица очень часто служит действительное лицо" (II, 66). Не случайно действительные события и жизнь знакомых людей вызвали у него потребность осмыслить их в художественном дневниковом очерке (1848) и в повести "Теория и практика" 1849-1850 гг. (события, вызванные женитьбой В. П. Лободовского, товарища Чернышевского по университету), а исходным творческим началом в повести "Пониманье" (над которой Чернышевский работал также в университетские годы) послужили исторически существовавшие лица (Луиза, сестра Гете).
В научной литературе достаточно убедительно установлены прототипы многих литературных персонажей из произведении Чернышевского: В. А. Обручев - для Алферьева (из одноименной повести), Н. А. Добролюбов - для Левицкого, К. Д. Кавелин - для Рязанцева, С. И. Сераковский - для Соколовского, Н. А. Милютин - для Савелова, да и сам Н. Г. Чернышевский для Волгина (роман "Пролог"). Все исследователи романа "Что делать?" сходятся на том, что песни и дополнительные пояснения "дамы в трауре", особенно при исполнении шотландского романса-баллады Вальтера Скотта "Разбойник", воспроизводят в замаскированном виде сцену объяснения Чернышевского со своей невестой Ольгой Сократовной Васильевой.
Автор в первоначальной редакции "Что делать?" утверждал, что все существенное в его рассказе - "факты, пережитые моими добрыми знакомыми". "Разумеется, - уточняет он право художника на вымысел, - я должен был несколько переделать эти факты, чтобы не указывали пальцами на людей, о которых я рассказываю, что, дескать, вот она, которую он переименовал в Веру Павловну, а по-настоящему зовется вот как, и второй муж ее, которого он переместил в Медицинскую академию, - известный наш ученый такой-то, служащий по другому, именно вот по какому ведомству" (XI, 637).
У исследователей имеются разные точки зрения на целесообразность изучения прототипов героев "Что делать?". Например, академик М. В. Нечкина считает, что "тип Рахметова уполномачивает исследователей на поиски всех прототипов и тем более указанных самим автором". [9] Следует при этом лишь заметить, что прототип никогда не будет идентичным художественному образу. В частности, несмотря на ряд сходных деталей в поведении Рахметова и П. А. Бахметова, о которых уже немало написано, знак равенства между ними поставить ни в коем случае нельзя.