Психологическое развитие образа Масловой слагается в романе из двух противопоставленных друг другу процессов и в этом отношении находится в полном внутреннем единстве с принципом контрастного сопоставления, который в художественной структуре романа является ведущим. Жизнь Масловой на "воле" от первых шагов в господском доме с его соблазнами "сладости" до начальных месяцев ее пребывания в остроге - постепенное и закономерное "омертвление" души. Нравственная чистота, которая сохраняется в героине при всей глубине ее "падения", теряет способность быть силой активной и становится лишь источником духовно болезненных ощущений, возникающих всякий раз при воспоминании о том мире, "в котором она страдала и из которого ушла, не поняв и возненавидев его" (32, 167).
Но изображение социальной закономерности трагедии героини из народа лишь одна из задач Толстого. Непонимание мира зла, восприятие общепринятых и узаконенных "норм" человеческих отношений как должных определяется писателем как "темнота незнания" (32, 304). Это понятие употребляется в романе в сцене вынесения Нехлюдовым нравственного приговора самому себе и связывается с его интеллектуальным прозрением.
В прямую зависимость от преодоления "темноты незнания" ставится в романе и движение к истине народного сознания. Нравственное воскресение Масловой, "оживление" ее души происходит в "неволе" - в остроге и на этапе в Сибирь. При этом самое "решительное и самое благотворное влияние" (32, 363) оказывают на нее политические ссыльные, о которых и в самом романе и в ряде публицистических работ 90-х гг. Толстой говорит как о "лучших людях" своего времени. Именно они возвращают Масловой веру в добро и в себя, перерождают ее "ненависть к миру" в желание понять его и противостоять всему, что не совпадает с нравственным чувством: "Она очень легко и без усилия поняла мотивы, руководившие этими людьми, и, как человек из народа, вполне сочувствовала им. Она поняла, что люди эти шли за народ <...> жертвовали своими преимуществами, свободой и жизнью за народ..." (32, 367). Духовное воскресение народа открыто связывается в романе с деятельностью "политических". И в этом - нравственное оправдание революционной деятельности (при всем неприятии Толстым насильственных методов борьбы) как исторически закономерной формы социального протеста против "царствующего зла".
Нравственное всегда являлось для Толстого главной формой осмысления социального. [35] Подводя итоги развития русского демократического романа, "Воскресение" утверждает неизбежность народной революции, которая понимается Толстым как "революция сознания", приводящая к неприятию всех форм государственного и классового насилия. Эта тема становится ведущей в наследии писателя 900-х гг.
----------------------------------------------------------------------
[1] Некрасов Н. А. Полн. собр. соч., т. 10. М., 1952, с. 240-241 (письмо к Толстому от 2 сентября 1855 г.).
[2] Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 47. М.-Л., 1937, с. 201. (Ниже ссылки в тексте даются по этому изданию).
[3] О важности толстовской идеи нравственного совершенствования человека для нашей современности см.: Храпченко М. Б. Лев Толстой как художник. М., 1971, с. 522-525.
[4] В письме к Н. Н. Толстому в июне 1846 г. Л. Н. Толстой называет этот замысел книгой (см.: Гусев Н. Н. Л. Н Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 г. М., 1954, с 211).
[5] О нравственных исканиях героя молодого Толстого см.: Бурсов Б. И. Л. Толстой. Идейные искания и творческий метод. 1847-1862. М., 1960.
[6] Бочаров С. Г. Л. Н. Толстой и новое понимание человека. "Диалектика души". - В кн.: Литература и новый человек. М., 1963, с. 241; см. также: Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей, М., 1972, с. 134-164.
[7] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 101.
[8] См.: Куприянова Е. НI. "Мертвые души" Н. В. Гоголя. (Замысел и воплощение). - Рус. лит., 1971, № 3, с. 62-74; Смирнова Е. А. Творчество Гоголя как явление русской демократической мысли первой половины XIX века/ В кн.: Освободительное движение в России. Межвузовский сборник, № 2. Саратов, 1971, с. 73-88.
[9] См.: Чичерин А.В. Возникновение романа-эпопеи. М., 1958, с. 572.
[10] См.: Бочаров С. Г. Роман Л. Толстого "Война и мир". Изд. 3-е. М., 1978. - Там же см. о многозначности "образа" мира в художественной системе романа (с. 84-102).
[11] О философско-исторической концепции "Войны и мира" см.: Купреянова Е. И. "Война и мир" и "Анна Каренина" Льва Толстого. - В кн.: История русского романа, т. 2. М.-Л., 1964, с. 270-323; Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. М., 1972, с. 182-217; Громов П. О стиле Льва Толстого. "Диалектика души" в "Войне и мире". Л., 1977.
[12] См.: Галаган Г. Я. Этические и эстетические искания молодого Л. Толстого. - Рус. Лит., 1974, № 1, с. 136-148; Камянов В. Поэтический мир эпоса. О романе Л. Толстого "Война и мир". М., 1978, с. 198-221.
[13] Об активном вторжении жизни в сознание Николая Ростова см: Бочаров С. Г. Роман Л. Н. Толстого "Война и мир", с. 34-37; Камянов В. Поэтический мир эпоса. О романе Л. Толстого "Война и мир".
[14] См.: Лотман Л. М. Реализм русской литературы 80-х годов XIX века. (Истоки и эстетическое своеобразие). Л., 1974, с 169-206; Билинкис Я. С. Производство форм человеческого общения. - В кн.: Метод и мастерство, вып. 1. Вологда, 1970, с. 207-222.
[15] общественное благо (франц.)
[16] Об исканиях Толсгого начала 70-х гг. см. в кн.: Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л., 1974, с. 9-126.
[17] О нравственной сущности понятий "вера" и "бог" у Толстого см.: Купреянова Е. Н. Эстетика Л. Н. Толстого. М.-Л., 1966, с. 260-272; см. также: Асмус В. Ф. Мировоззрение Л. Толстого - Литературное наследство, т. 69, кн. 1. М., 1961, с. 35-102.
[18] См.: Жданов В. А. Творческач история "Анны Карениной". М., 1957.
[19] В изложении Толстого - тесное переплетение реальности и символики, восходящее к древней восточной притче о путнике (с ним сравнивает себя Толстой), решившем спастись от дикого зверя в безводном колодце и обнаружившем там дракона. Путник висит между зверем и драконом, ухватившись за ветки растущего в расщелине колодца куста, ствол которого грызут белая и черная мышь. Путник знает, что он обречен на гибель, но пока он висит, он видит капли меда на листьях куста и лижет их. "Так и я, - пишет Толстой, держусь за ветки жизни, зная, что неминуемо ждет дракон смерти, готовый растерзать меня, и не могу понять, зачем я попал на это мучение. Я пытаюсь сосать тот мед, который прежде утешал меня: но этот мед уже не радует меня, а белая и черная мышь - день и ночь - подтачивают ветку, за которую я держусь" (23, 14). О возможных источниках знакомства Толстого с этой притчей см.: Гусев Н. Н. Исповедь. История писания и печатания (23, 533).
[20] В трактате "Христианское учение" (1894-1896), где тема "соблазнов" становится предметом специального внимания писателя, Толстой писал: "Соблазн <...> означает западню, ловушку. И действительно, соблазн есть ловушка, в которую заманивается человек подобием добра и, попав в нее, погибает в ней. Поэтому-то и сказано в Евангелии, что соблазны должны войти в мир, но горе миру от соблазнов и горе тому, через кого они входят" (39, 143).
[21] Эпиграф к "Анне Карениной" имеет различные толкования. См. об этом: Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Семидесятые годы, с. 160-173; Бурсов Б. И. Лев Толстой и русский роман. М.-Л., 1963, с. 103-109; Бабаев Э. Г. Роман Л. Толстого "Анна Каренина". Тула, 1968, с. 56-61.
[22] См.: Купреянова Е. Н. Эстетика Л. Н. Толстого, с. 98-118, 244-252.
[23] Вкус притупился (англ.).
[24] Эти слова, как и весь разговор Анны с Долли о нежелании иметь детей, толкуется обычно как свидетельство авторской дискредитации героини, вступившей на путь "прелюбодеяния". Между тем в "Исповеди" эта стадия в эволюции саморазрушительного начала личности из круга "образованного сословия" объясняется как ложная, но закономерная стадия на пути поиска "смысла жизни": "...дети; они тоже люди. Они находятся в тех же самых условиях, в каких и я: они или должны жить во лжи, или видеть ужасную истину. Зачем же им жить? Зачем мне любить их, беречь, растить и блюсти их? Для того же отчания, которое во мне, или для тупоумия! Любя их, я не могу скрывать от них истины, - всякий шаг в познании ведет их к этой истине. А истина - смерть" (23, 14).