Достоевский откликнулся на статью Чернышевского "Не начало ли перемены?". В декабрьской книжке журнала "Время" появилась без имени автора его статья "Рассказы Н. В. Успенского", в которой формула Чернышевского о "правде без всяких-прикрас" рассматривалась как вредное направление искусства, ведущее его к превращению в "фотографическую машину". Автор дал свое, "почвенническое" толкование творчества Успенского. В противовес Чернышевскому и Добролюбову Достоевский утверждал, что "идея смирения перед народом", сознание того, что "мы еще не доросли до понятия о народе", должна "одушевить описывателей народного быта". Это и поставит их "на верный и плодотворный путь". Однако беда писателей, а также и всей русской интеллигенции состоит в том, что эта идея "не вошла во всеобщее сознание и потребность", что привело к "отчуждению от родной почвы". [35]
"Современник" в 1861 -1865 гг. решительно выступил против "почвеннических" идей журналов Достоевского. Большую роль в этой полемике сыграл М. Антонович, критик-демократ, автор статей "О духе "Времени" и о г. Косице, как наилучшем его выражении", "Любовное объяснение с "Эпохой"". В полемике принял участие в 1863 г. и Н. Щедрин ("Отрывок из полемической статьи", памфлет "Журнальный ад"). "Современник", в противовес журналам Достоевского, звал интеллигенцию к сближению с народом не во имя смирения пред ним, а ради подготовки к преобразованию всей его жизни.
В конце 50-х гг. в критике выступил Д. И. Писарев. Он не принимал прямого участия в той полемике, которая развернулась по вопросу о гоголевском и пушкинском направлениях, а также вокруг статьи Чернышевского "Не начало ли перемены?". Не участвовал он и в полемике между "Современником" и журналами Достоевского. Но в своих статьях он высоко оценивал гоголевское, как тогда говорили, "отрицательное" направление в литературе. Писарев стал постоянным сотрудником журнала "Русское слово". В первые полтора года в нем господствовало либеральное направление. В июле 1860 г. его основатель Г. Кушелев-Безбородко передал редакцию журнала писателю-демократу Г. Е. Благосветлову, а в конце этого же года в журнал пришел и Писарев, ставший вскоре идейным его вдохновителем. "Русское слово" превратилось в демократический орган и открыто объявило себя союзником "Современника". Журнал сыграл видающуюся идеологическую роль как боевой орган русской демократии, решительно выступавший против крепостничества, против самодержавия и всесилия чиновников, против либерализма, идеализма ж реакции в литературе, против теории "искусства для искусства". Впервые в русской печати "Русское слово" высоко оценило письмо Белинского к Гоголю (рецензия Благосветлова на сочинения Белинского). Журнал пропагандировал естественные науки, технический прогресс, связь искусства с насущными потребностями трудовых народных масс. На страницах "Русского слова" выступали видные деятели литературы: М. Михайлов, Марко Вовчок, Г. Успенский, Ф. Решетников. А. Писемский, И. Никитин, А. Плещеев, Д. Минаев и другие, а из публицистов и критиков - Д. Писарев, В. Зайцев, Н. Соколов, Н. Шелгунов, А. Щапов, П. Лавров.
Смысл деятельности Д. Писарева оставался, при всех его ошибочных увлечениях, революционно-демократическим и революционно-просветительским, что подтверждается его памфлетом на брошюру наемника самодержавия Шедо-Ферроти (барона Ф. Фиркса), оклеветавшего Герцена. В писаревской статье прозвучал откровенный призыв к ликвидации династии Романовых и петербургской бюрократии. За это мужественное выступление Писарев поплатился четырьмя годами заключения в Петропавловской крепости. Но Писарева не следует и отождествлять с Чернышевским и Добролюбовым. В отличие от них он не был "мужицким" демократом-социалистом, идеологом крестьянской революции. С этим связаны слабые стороны в воззрениях Писарева, его колебания в понимании роли народных масс и революционных методов борьбы, переоценка им значения интеллигенции, так называемых "реалистов", и естественнонаучных знаний и т. п. Эти слабые стороны сказались и в эстетических, литературно-критических позициях Писарева.
Развернувшаяся по почину Н. Щедрина ("Наша общественная жизнь") и В. Зайцева ("Глуповцы, попавшие в "Современник"") полемика 1864-1865 гг. между "Современником" и "Русским словом" [36] по очень важным литературно-эстетическим и общественным вопросам (об "Отцах и детях", о "Грозе", об эстетических воззрениях Чернышевского и его романе "Что делать?", о творчестве Салтыкова-Щедрина) показала известное понижение идейного уровня в деятельности передовой интеллигенции в условиях спада революционного движения в стране. Чернышевского в "Современнике" сменил М. А. Антонович, который и принял наиболее активное участие в споре с "Русским словом". Характерна, например, полемика между журналами о втором издании диссертации Чернышевского "Эстетические отношения искусства к действительности" (1865). [37] М. Антонович первым отозвался в "Современнике" на это издание. Он в общем верно судил об эстетических взглядах Чернышевского, хотя в его статье "Современная эстетическая теория" нет того революционного пафоса, который был так присущ автору "Эстетических отношений...".
В 60-е гг. очень высоко поднялся авторитет науки. Ее направление формировалось под воздействием работ русских революционных демократов. Вопрос о связях науки с современностью, с практикой, с нуждами народа стоял в центре внимания русского передового общества и выдающихся русских ученых. С этим связана широкая популяризация научных знаний лучшими журналами того времени. С такой популяризацией выступали и ученые: И. М. Сеченов, А. Н. Бекетов, К. А. Тимирязев, А. Г. Столетов, Н. И. Костомаров.
Исключительный интерес русской передовой общественности, особенно молодежи, был проявлен в 60-е гг. к естественным наукам. Их пропагандистом еще в 40-е гг. выступил Герцен. Выдающееся место среди деятелей естествознания 60-х гг. принадлежит И. М. Сеченову, автору книги "Рефлексы головного мозга" (1863). Материалистические идеи этого труда вошли в плоть и кровь молодого поколения. Существует мнение, что Чернышевский именно Сеченова избрал в качестве прототипа образа Кирсанова, одного из главных героев романа "Что делать?". Шестидесятником был и В. О. Ковалевский, основатель эволюционной палеонтологии, пропагандист учения Дарвина. В. Ковалевский духовно сформировался на сочинениях Герцена и Чернышевского, он являлся участником польского и итальянского национально-освободительного движения. С передовыми идеями рассматриваемой эпохи связан и К. А. Тимирязев, который в 60-е гг. опубликовал книгу "Краткий очерк теории Дарвина". И другие славные имена русских ученых - Д. И. Менделеева, А. М. Бутлерова, А. Г. Столетова, Ф. А. Бредихина, С. Ковалевской - также связаны с эпохой 60-х гг.
Идеи русской революционной демократии оказали плодотворное воздействие на развитие искусства. В 60-е гг., как говорил В. Стасов, "искусство почувствовало себя общественною силою". [38] Сам Стасов, вдохновитель и мудрый наставник художников-передвижников и композиторов "Могучей кучки", был характерным представителем эпохи. Своими идейными руководителями он называл Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова, Писарева.
В ноябре 1863 г. в Академии художеств возник конфликт - 14 ее молодых воспитанников во главе с И. Крамским покинули Академию, организовали "Художественную артель", которая просуществовала до начала 70-х гг. Ее сменило "Товарищество передвижных художественных выставок", развернувшее свою деятельность в 70-е гг. Подобное творческое содружество могло возникнуть под влиянием идей 60-х гг., под воздействием романа Чернышевского "Что делать?". Но не только организационные формы, а и общественно-эстетическая платформа объединившихся художников была подсказана эпохой 60-х, а затем и 70-х гг., прошедших под знаком революционной борьбы, сближения интеллигенции с народом, реализма в искусстве и литературе.
Аналогичные процессы совершились и в русской музыке. В конце 50-х гг. сложился кружок М. А. Балакирева, названный Стасовым "Могучей кучкой". Ее деятели (Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков, Кюи) находились под влиянием передовых идей своего времени. Особенно велика роль в формировании их позиции воззрений Белинского, Герцена и Чернышевского. Стремление к реализму, высокой идейности и народности, смелость в искании новых форм, воинственная неприязнь к музыкальному космополитизму и казенной рутине, желание сблизить музыку с русской литературой и народным творчеством, с актуальными вопросами современности - вот что объединяло представителей "Могучей кучки".