22 августа Герберт Уэллс опубликовал статью «Почему Англия начала войну?», в которой резко обрушивается на Германию как на несносную язву земного шара. Прусский империализм в течение сорока лет разрастался и наконец закрыл своей длинной тенью всю Европу. «Теперь мы должны стряхнуть с себя это иго и освободить мир от грубого германского самодовольства, ибо весь мир питает к нему отвращение. Эта война происходит ради умиротворения человечества. Целью нашей войны является всеобщее разоружение…»
Конечно, подавляющему большинству писавших о войне было не под силу подлинное понимание её социального смысла.
В оценках же, какие звучали со страниц буржуазной прессы, выявлялась национальная ограниченность, присущая даже таким крупным писателям, как Г. Уэллс, А. Франс, Э. Верхарн.
Известные писатели, художники, учёные, артисты подписали письмо «К родине и всему цивилизованному миру», приветствуя войну с Германией как победное решение давнего спора против тевтонского меча (Русские ведомости. 1914. 29 октября). «Писатели все взбесились», – записала в своём дневнике 2 августа 1914 года З. Гиппиус. Известные партийные и политические лидеры России в стране и за рубежом тоже поддержали войну с Германией: надо раздавить немецкий милитаризм и немецкий империализм, Валерий Брюсов решительно заявил, что русские вправе презирать пруссаков. Александр Куприн, Леонид Андреев, Василий Розанов, Фёдор Сологуб в своих статьях и выступлениях поддерживали русское правительство в этой войне. «Москвичи осатанели от православного патриотизма. Вяч. Иванов, Эрн, Флоренский, Булгаков, Трубецкой и т. д. и т. д. О, Москва, непонятный и часто неожиданный город, где то восстание, то погром, то декадентство, то ура-патриотизм, – и все это даже вместе, все дико и близко связано общими корнями, как Герцен и Бакунин и – аксаковская славянофильщина», – точно передала настроение образованного общества Зинаида Гиппиус в своем дневнике 28 апреля 1915 года (Петербургские дневники).
В эти дни Алексей Толстой, как и многие писатели, стал военным корреспондентом и поступил в редакцию «Русских ведомостей». Царь и правительство взывали к единству нации, к тому, чтобы сплотиться перед лицом противника и защитить Россию. Оппозиционные партии, их газеты и журналы решали вопрос: пойти на временный компромисс с царским правительством или продолжать свою прежнюю политику? Редакция «Русских ведомостей» принимает решение поддерживать правительство до полной победы над немцами и австрияками. 20 июля 1914 года в редакционной статье говорилось, что перед лицом германского нашествия все граждане России должны сомкнуться в единый фронт: враг давний, исконный снова угрожал целостности и независимости Российского государства. Кадетская «Речь» обещала «в переживаемую всей Россией трудную минуту содействовать печатным словом объединению всего русского общества, без различия направлений, в общем чувстве беззаветной готовности защищать родину и оберегать её честь».
Алексей Толстой сразу окунулся в работу. Только в августе «Русские ведомости» опубликовали пять его статей и очерков, в которых он изложил свое отношение к происходящим событиям. Помогли недавние встречи, заграничные поездки, случайно увиденные во дворе своего дома или на улице сценки и услышанные разговоры. Немало прочитал Алексей Толстой за эти дни, пытаясь постигнуть смысл войны и её цели. «Да, никакая война, – вспомнил он одного из прочитанных историков, – не может обосновать права, не существовавшего до нее». Ясно было, что столкнулись в яростном военном конфликте две силы, какая-то из них должна неминуемо победить. Какая же? Сила силою осиливается, говорили в старину. «Может, Россия поднялась против силы, несущей ей на своих штыках благоденствие, высокую культуру? – иронически ставил Алексей Толстой и такие вопросы. – А русские по недомыслию своему отказываются от этих благ? Можно ли оправдать то великое чувство гнева, которое охватило русский народ, когда немцы объявили войну? Политики, дипломаты, экономисты по-своему решают эти вопросы, а писатели должны по-своему ответить на них».
Алексею Толстому, увлечённому господствовавшими настроениями, которые он принимал за подлинный патриотизм, было по душе, что в воззвании Верховного главнокомандующего говорится о восстановлении единой, свободной в своем самоуправлении Польши. Давно пора. Присоединение Галиции не вызвало такого всеобщего восторга, как слова о возрождении Польши и сохранении Сербии независимым государством – это важнейшие задачи России в войне. «Сможем ли мы исправить ошибку нашего исторического бытия – разделы Польши?» – размышлял Толстой.