Могущъ и радостенъ, какъ бой!
Онъ поле пожиралъ очами…
Въ этихъ словахъ Пушкину удалось представить Потра "полубогомъ", создать ему апоѳеозъ, не прибѣгая къ искусственвымъ романтическимъ эффектамъ.
Другой моментъ въ настроеніяхъ Петра – ликованіе его по поводу побѣды:
"Пируетъ Петръ.
И гордъ, и ясенъ,
И славы полонъ взоръ его,
И царскій пиръ его прекрасенъ.
Это – торжество великаго человѣка, празднующаго не свою личную удачу, a новую эру въ историческихъ судьбахъ своего народа. Оттого такимъ величіемъ и спокойствіемъ полна его радость. Здѣсь нѣтъ мѣста мелкому тщеславію, эгоизму, злорадству. Оттого въ своемъ шатрѣ онъ угощаетъ не только своихъ вождей, но и чужихъ-
"И славныхъ плѣнниковъ ласкаетъ
И за учителей своихъ
Заздравный кубокъ поднимаетъ.
Петръ, Карлъ и Мазепа.
Передъ этимъ величіемъ государя, постигшаго духъ своего народа и прозрѣвшаго его великія задачи, жалкими кажутся эгоистическое тщеславіе и честолюбіе Карла и Мазепы… И судьба покарала ихъ за то, что они служили, прежде всего, себѣ, своимъ желаніямъ… Изъ царскаго шатра, въ которомъ царитъ чисто-олиипійское величіе и радость, поэтъ ведетъ насъ въ "глушь степей нагихъ": тамъ -
"Король и гетманъ мчатся оба.
Бѣгутъ. Судьба связала ихъ.
Они бѣгутъ, "поникнувъ головою", бѣгутъ навстрѣчу смерти и невѣдомымъ могиламъ въ чужомъ краю…
Смыслъ поэмы.
Весь смыслъ поэмы раскрывается въ эпилогѣ:
"Прошло сто лѣтъ – и что жъ осталось
Отъ сильныхъ, гордыхъ сихъ мужей,
Столь полныхъ волею страстей?
Ихъ поколѣнье миновалось -
И съ нихъ исчезъ кровавый слѣдъ
Насилій, бѣдствій и побѣдъ.
Остатки разоренной сѣни,
Три углубленныя въ землѣ
И мхомъ поросшія ступени
Гласятъ о шведскомъ королѣ.
Такова судьба великихъ людей, которые въ исторіи преслѣдуютъ свои маленькія, личныя цѣли. Между тѣмъ-
"Въ гражданствѣ сѣверной державы,
Въ ея воинственной судьбѣ,
Лишь ты воздвигъ, герой Полтавы,
Огромный памятникъ себѣ! -
это награда отъ благодарнаго потомства великому слугѣ своего народа.
Развѣнчиваніе личности въ поэмѣ.
Такимъ образомъ, "Полтава", какъ "Цыгане", какъ "Евгеній Онѣгинъ", какъ, отчасти, "Борисъ Годуновъ" – есть развѣнчиваніе "лвчности". Мы видѣли и въ жизни самого Пушкина это освобожденіе отъ эгоизма.
Художественныя красоты поэмы.
Поэма "Полтава", имѣющая большіе недочеты въ "построеніи", отличается обиліемъ отдѣльныхъ сценъ и картинъ, написанныхъ геніально. Таковы, напримѣръ, сцены: разговоръ Мазепы съ Маріей, Орлика и Кочубея, появленіе сумасшедшей Маріи, описаніе украинской ночи и полтавской битвы.
Происхожденіе поэмы.
Какъ указано было, поэма отразила на себѣ – 1) давно зрѣвшій y Пушкина интересъ къ личности Петра – и 2) вліяніе "думъ" Рылѣева: въ нихъ Рылѣевъ раньше Пушкина началъ ходить вокругъ того художественнаго замысла, который воплощенъ "въ Полтавѣ": въ "думахъ" его выведены почти всѣ лица, которыя повторяются потомъ въ Полтавѣ; кромѣ того, нѣкоторыя отдѣльныя картины, даже стихи Рылѣева повторены въ "Полтавѣ" (черты характера Мазепы, картина привала утомленныхъ бѣглецовъ Карла и Мазепы, пророческія видѣнія Мазепы, анаѳематствованіе въ церкви, казнь Кочубея, появленіе Маріи, y Пушкина развившіяся въ цѣлыя картины, прощанье съ родной землей) – все это, заимствованное Пушкинымъ, имъ перерабатывается и достигаетъ высокой степени совершенства,- 3) многіе факты изъ жизни Мазепы взяты Пушкинымъ изъ его "жизнеописанія", приложеннаго къ "думѣ" Рылѣева – "Войнаровскій", и принадлежащаго перу Корниловича.
"Галубъ".
Неоконченная поэма "Галубъ" интересна тѣмъ замысломъ, который положенъ въ ея основаніе.
Въ семью дикаго Галуба возвращается сынъ его Тазитъ, отданный отцомъ на воспитаніе отшельнику, повидимому, тайному христіанину. Тазитъ, просвѣтленный свѣтомъ христіанства, тяготится суровой жизнью родного аула: онъ оторванъ отъ интересовъ своей дикой родни, онъ не понимаетъ идеаловъ отца,- не рѣшается онъ ограбить беззащитнаго купца-армянина, рабу отца онъ даетъ возможность убѣжать изъ неволи, изъ сожалѣнія не рѣшается мстить убійцѣ брата, приводя въ свое оправданіе, что:
"Убійца былъ
Одинъ, израневъ, безоруженъ!
Отецъ прогоняетъ взъ дома Тазита, проклинаетъ его, считая сына недостойнымъ носить имя чеченца.
Изъ сохранившагося въ бумагахъ Пушкина плана поэмы видно, что Тазитъ долженъ былъ отказаться не только отъ родного дома, но и отъ любимой дѣвушки; онъ сближается съ монахомъ, дѣлается миссіонеромъ.
Отрывокъ этой поэмы отличается необыкновенными красотами: описаніе похоронъ горца поразительно своей простой красотой; суровый образъ старика-Галуба отличается цѣльностью и полнотой.
Идея поэмы.
Идея поэмы – великое культурное значеніе христіанства, свидѣтельствуетъ о томъ интересѣ, съ которымъ Пушкинъ относился къ исторіи христіанской религіи. О великомъ цивилизующемъ ея значеніи въ началѣ ХІХ-го столѣтія говорилось немало и на западѣ (Шатобріанъ "Le gênie de christianisme", Ламеннэ, Шеллингъ), и y насъ (напр., Чаадаевъ) {См. выше стр. 61.}.
"Мѣдный всадникъ".
Въ поэмѣ "Мѣдный Всадникъ", какъ въ "Полтавѣ", опять ставится вопросъ о томъ, что выше – счастье личное, или благо государственное. Опять въ лицѣ Петра представленъ великій дѣятель, служившій только благу родины. Для его вѣщаго взора, провидящаго будущее, ясна была необходимость "въ Европу прорубить окно" и, "ставъ ногою твердою y моря", создать Петербургъ, колыбель новой исторической жизни. Великое дѣло Петра потребовало много жертвъ y совремевниковъ. Большинство этихъ жертвъ было неизбѣжно и необходимо, такъ какъ безъ нихъ никогда не можетъ обойтись ни одно великое событіе. Но и тогда, когда событіе еще только совершалось, и тогда, когда уже развертывались всѣ великіе положительные результаты его – могли обнаруживаться, рядомъ съ нимъ, такія отрицательныя частности этого событія, отъ которыхъ попутно страдали отдѣльныя личности. Эти страданія могли быть и безполезны для общаго блага! Но передъ необъятнымъ благомъ всего народа, въ глазахъ историка, мало цѣны имѣютъ эти случайныя несчастья, даже гибель отдѣльныхъ личностей. Это жестоко, но это неизбѣжно. Весь трагизмъ этой суровой безсмысленной необходимости прочувствованъ Пушкинымъ и выраженъ имъ въ его поэмѣ: "Мѣдный всадникъ".
Евгеній – жертва исторической необходимости.
Мазепа въ "Полтавѣ" является эгоистомъ, приносящимъ все въ жертву своимъ суетнымъ желаніямъ,- онъ и погибаетъ вслѣдствіе этого. Герой поэмы "Мѣдный Всадникъ", мечтающій только о личномъ благополучіи, не насилуетъ ничьей жизни, не вторгается въ исторію, – онъ только дрожитъ надъ своимъ маленькимъ счастьемъ. Но судьбѣ было угодно погубить это счастье,- и онъ погибъ, какъ случайная жертва великаго дѣла Петра,- погибъ отъ наводненія, которымъ особенно подверженъ Петербургъ вслѣдствіе своего неудачнаго географическаго положенія. Передъ нами одна изъ "безсмысленностей" исторіи, одна изъ тѣхъ ненужныхъ, безполезныхъ капель крови, которыхъ много разбрызгано по пути ея медленнаго величаваго шествія. Неумолимая и желѣзная, она идетъ впередъ, незная состраданія, не считая своихъ жертвъ. И каждая такая жертва, особенно ненужная и безполезная, внушаетъ къ себѣ только безмѣрную жалость. Пушкинъ прочувствовалъ это и написалъ глубоко-трогательную исторію одной такой жертвы: наводненіе разбиваетъ мечты Евгенія,- его возлюбленная погибаетъ, и онъ сходитъ съ ума.
Но Пушкинъ не ограничился этимъ: онъ къ этой грустной исторіи прибавилъ еще одну черту: жертва не сразу подчиняется судьбѣ,- она ропщетъ: во имя своихъ личныхъ, эгоистическхъ чувствъ, Евгеній дерзаетъ святотатственно порицать того Петра, который былъ, въ его глазахъ, главнымъ виновникомъ его несчастья. И этотъ жалкій вызовъ сумасшедшаго Евгенія, брошенный гиганту на бронзовомъ конѣ, лишаетъ несчастнаго значительной доли нашего сочувствія: безропотное страданіе внушаетъ къ себѣ неизмѣримо больше сочувствія. И жалкій муравей, возставшій противъ исполина, жестоко наказанъ,- всадникъ, съ разгнѣваннымъ ликомъ, на бронзовомъ конѣ, преслѣдуетъ его по пятамъ…
Евгеній – представитель захудалаго дворянства.
Любопытно что Пушкинъ усложнилъ образъ Евгенія еще нѣсколькими чертами: передъ нами не только человѣкъ, потерявшій "по винѣ Петра" свое личное счастье,- онъ, кромѣ того, принципіальный врагъ Петра за то, что тотъ унизилъ своими реформами русское дворянство. Евгеній, по происхожденію, принадлежалъ къ захудалой дворянской фамиліи, считавшей въ прошломъ въ своихъ рядахъ немало славныхъ именъ. Петръ своею "табелью о рангахъ" далъ дорогу "новымъ людямъ", и привилегіи происхождевія потеряли свою цѣну. Въ любопытномъ отрывкѣ: "Родословная моего героя", относящемся къ поэмѣ, Пушкинъ прямо выражаетъ сожалѣніе по поводу постепеннаго паденія русской родовой, но обѣднѣвшей аристократіи. Самъ Пушкинъ принадлежалъ къ ней, самъ гордился своей генеалогіей, и тяготился униженнымъ состояніемъ своего рода. Отсюда, изъ этихъ настроеній, вышли нѣкоторыя произведенія его, въ которыхъ онъ высмѣиваетъ "высшій свѣтъ", въ значительной своей части состоящій изъ "новыхъ людей", выдвивувшихся только въ XVIII-омъ вѣкѣ.