Латиняне привыкли к холодным дождям и морозным европейским зимам, долгим сумеркам и коротким, не слишком теплым летним месяцам. Поэтому голубое небо и ослепительно-яркое солнце этой странной земли подействовало на них словно наркотик. Слушая библейские истории у себя дома, они, вероятнее всего, не осознавали, что сам Христос был выходцем с Востока, а Святая земля очень далека от обстановки, в которой они находились сами и представляли себе Его. Окончательный провал Крестовых походов и крестоносных орденов на Ближнем Востоке отчасти объясняется материальными целями латинской знати, чьи личные ссоры между собой зачастую оказывались для них более важными, чем религиозные обязательства. Судя по документам, аристократы, как правило, окружали себя показной роскошью, соблюдали целомудрие только на словах и постоянно ссорились друг с другом. В то же время они принесли в это экзотическое и незнакомое окружение типичную европейскую феодальную систему. В Палестине, поскольку большинство мусульман после норманнских завоеваний уехали, латинские фермеры были по большей части привязаны к земле и платили местному лорду процент со своих доходов. В других районах крестьяне – и европейские, и местные – вели хозяйство, как было принято раньше, хотя должны были выполнять все, что мог потребовать от них местный правитель. Сэр Стивен Рансимен писал: «Общение жителей деревни со своим господином шло через старосту, которого иногда называют арабским словом rais… Со своей стороны, правитель использовал в качестве своего уполномоченного dragmannus (драгомана) – говорящего по-арабски секретаря, который мог вести записи». Именно с таких поместий – помимо тех, что были завещаны им в Европе, – орден святого Иоанна получал большую часть доходов.
Латинские завоеватели, изначально презиравшие византийцев за то, что они торгуют и имеют дипломатические отношения с мусульманским противником, вскоре обнаружили, что, только следуя их примеру, могут удерживать свои владения. Этот прагматизм еще более усилился благодаря контактам с византийцами, принадлежавшими к ортодоксальной церкви, мусульманами самых разных сект и с иудеями. Лишенные интеллектуальной и духовной надежности своих маленьких европейских общин, они оказались в связи с многими разными направлениями мысли. В результате латиняне стали терпимее, приобрели более широкий кругозор и даже стали общительнее. В военных орденах этот процесс был не так явно выражен, но тем не менее шел. Невозможно было отрицать, что на Востоке жизнь существенно отличается от той, которую латиняне вели в Европе, и людям волей-неволей приходилось меняться.
Между пришельцами на эти восточные земли и местными жителями установилась связь, они стали терпимее друг к другу, что очень не нравилось недавно прибывшим европейцам, жаждавшим получить шанс спасти свои души, сражаясь с врагами веры. Если уместно такое сравнение, в похожей ситуации находился офицер, только что прибывший из Британии в Индию XIX века. Старые солдаты, давно там служившие, или даже потомки нескольких поколений англо-индийцев, привыкшие к климату и образу жизни, видели вещи совсем не так, как новичок. Новые пришельцы в Отремер со своей стороны считали установившееся с согласия и старых поселенцев, и местных жителей status quo непонятным, раздражающим и нехристианским.
Постоянные латинские обитатели этих восточных земель определенно вели более приятную жизнь, чем та, что они оставили в своих родных странах. Продуваемый ветрами, лишенный удобств норманнский замок – когда снаружи завывает буря, а в большом зале лают собаки – сменился роскошью и комфортом. В восточном замке было намного больше комфорта и изящества, чем в европейском. Византийцам, строившим свои дома с использованием ранних греко-римских техник и традиций, подражали мусульмане, примеру которых, в свою очередь, следовали поселившиеся в них крестоносцы. Здесь существовала канализационная система, неизвестная в средневековой Европе, во многих городах имелся водопровод, а в районах, где воды мало, были большие подземные водохранилища, обеспечивавшие свежей питьевой водой жителей и солдат даже в разгар жаркого засушливого лета.