Серебрянц, чуть совладав с ужасом, смотрел сбоку на водителя и тщетно пытался отыскать ему место в знакомой и понятной классификации человеческих типов. Машина, новая и дорогая, так же безупречно подходила Роману, как все его вещи. «Нет, не взял покататься у богатенького папаши. Либо своя, либо служебная. А не из Конторы ли он? Или из бандюков? И что хуже?»
Пару фраз Романа историк прослушал, включился обратно на:
- Лев Моисеевич, давайте поставим мысленный эксперимент? Допустим, что найденная вами информация и выводы, которые вы сделали, соответствуют действительности.
- А как же иначе? Конечно, соотвествует! - возмутился Серебрянц, разом забыв о страхе.
Чернявый не стал спорить, только ухмыльнулся, не отрывая взгляда от дороги. Машина неслась по Ленинградке, ловко перестраивалась из ряда в ряд.
- Предположим, найдутся подтверждения вашим теоретическим выкладкам, - как бы не замечая возмущения историка, продолжил чернявый. - Лев Моисеевич, вы понимаете, насколько это взрывоопасно? Представляете политические последствия?
- Я учёный, а не политик. Не моё дело думать об этом.
Взгляд вполоборота и сверкание белых зубов:
- Лев Моисеевич, вы сами живёте в мире, который готовы с энтузиазмом перевернуть вверх тормашками. Вы слыхали про комплекс Оппенгеймера?
- Оппенгеймер... Физик, изобретатель ядерной бомбы?
- Да, один из них. Говорят, он сильнее всех ужаснулся содеянному.
- Хиросима и Нагасаки - на совести политиков и вояк! А история - не такая взрывоопасная наука, как физика!
Радостная улыбка:
- Да, ничего настолько взрывоопасного история пока не раскопала. И по первому пункту я тоже с вами соглашусь. Я за разделение труда. Пусть учёные изучают, политики принимают политические решения, люди действия действуют. Однако координация усилий им всем необходима. Продолжим наш с вами мысленный эксперимент. Предположим, ваши теоретические выкладки заинтересовали некоторые властные структуры. Те, которые отвечают за безопасность государства и общества.
- Вы оттуда? - спросил Серебрянц, обмирая от собственной смелости.
Чернявый фыркнул:
- Не важно. В рамках нашего эксперимента, допустим. Итак, люди там конкретные. Самой-самой красивой и стройной теории им будет мало. Они захотят практического подтверждения. Доказательств. Где бы вы их посоветовали добывать? А, Лев Моисеевич?
- Я работал с подлинными документами в архивах. С дневниками и письмами семнадцатого - девятнадцатого веков.
- Архивные документы - это здорово. Как историк историка я вас понимаю. Но конкретные люди захотят чего-то более конкретного и современного. Сами понимаете: их интересуют имена, явки, пароли. А ещё, самое главное, процедура опознания нелюдей среди прочего населения.
- Но там же все маги. И поднаторели в обмане...
- Все? Абсолютно?
- Н-не знаю, - сведения, которые Серебрянц собрал по крупицам с обрывков пожелтевших рукописей, складывались в очень красивую картину. Но сейчас, беседуя с чернявым, Лев Моисеевич с особой ясностью ощутил, насколько картина неполна. Правы, ох, правы были старшие коллеги! Он слишком рано вытащил свою находку на всеобщее обозрение.
- Но у вас есть идеи, как узнать? - не унимался Роман.
- Во времена Инквизиции нелюдей и примкнувших к ним колдунов и ведьм определяли очень просто, - промямлил историк.
- Вам известны детали?
Серебрянц почувствовал себя двоечником, «поплывшим» на экзамене. Но вкусив успеха перед полными залами, теперь он не собирался сдаваться:
- Это не мой период и тематика. И большая часть архивов, сами понимаете, за границей. Но если бы ваши конкретные деятели выделили грант, мне видится целая программа исследований. Думаю, нам понадобятся не только историки. Медики, биологи, генетики. Судя по тому, что я узнал, эти существа очень похожи на людей, но отличаются анатомией и физиологией. Не знаю, скрещиваются ли они с людьми. Если да, то гибриды, случайные потомки будут отличным следом к ним.
Машина припарковалась у какой-то обочины. Теперь чернявый смотрел на Серебрянца в упор, заинтересованно приподняв бровь:
- Каким образом?
- Я предполагаю, что сообщество нелюдей замкнуто, блюдёт свои границы и строго учитывает всех своих. Но если гибриды возможны, отследить случайных потомков на стороне этим нелюдям сложнее. Особенно, когда через «эн» поколений кровь разбавляется до почти неуловимой примеси. А современная генетика учится отслеживать такие вещи. Знакомый рассказывал мне интереснейшие вещи про изучение человеческих миграций. Он говорил, что даже наследственные заболевания маркируют переселение народов в дописьменные времена. Естественно, не только заболевания - разные генетические особенности. Подробно я не запомнил, но если будет нужно...