А как восприняла отцовскую интонацию Ириска, большой вопрос. Она явно стушевалась:
- Ну... Мы тут до метро идём большой компанией, но ребятам в другую сторону. Встреть, а? Пожалуйста! Но если ты устал, я, конечно, сама добегу.
- Перевелись нынче кавалеры. Встречу, куда я денусь. Сейчас выхожу, - тон рыка снизился до раскатистого утробного ворчания.
- Мы тоже выходим. Пока! - короткие гудки.
- Вот беда с ней! - буркнул профессор себе под нос, и тут же переключился на аспиранта. - Всё, Ром, заканчиваем на сегодня. Пройдёмся вместе до метро. Встречу гулёну, заодно проветрю голову на ночь глядя.
- Да собственно, у меня и вопросов больше нет, - Ромига аккуратно, неторопливо сложил бумаги в папку, папку в кейс. - Единственный вопрос, не по диссертации. Где вы, Геннадий Николаевич увидели беду? Маленьким девочкам свойственно вырастать в девушек, потом в женщин. Естественный процесс. Можно даже сказать, радостный.
Чел вскинулся, как от насмешки, сверкнул недобрым янтарным оком. Однако нав был предельно серьёзен и спокоен:
- Всё в порядке, Геннадий Николаевич. Сейчас мы пойдём и встретим её.
- Да. Только всё как-то не так. Жаль, что ты...
- Что я?
- Нет, ничего, - нахмуренные брови и горькая складка губ сделали жёсткое, всегда моложавое лицо археолога почти дряхлым.
Ромига знал, что. Уже несколько лет профессор с женой приглядывались к Роману Чернову, как к потенциальному зятю. Были достаточно деликатны, чтобы не заводить разговоров, даже окольных. Но сейчас, на нервах, Геннадий Николаевич был готов проговориться. Сглотнул ком в горле, дёрнув кадыком на худой загорелой шее, и проговорился таки:
- Ром, мне очень не нравится эта её художественная компания. Просто всё время душа не на месте. Честное слово, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, будь Ириска с тобой.
- Сердцу не прикажешь, - равнодушно пожал плечами нав.
Тем более равнодушно, что сам предчувствовал: девчонка вот-вот крепко влипнет. Но беда случится не сегодня и не завтра. Будет ещё время и возможность вмешаться, направить судьбу челы в какое-нибудь более безопасное русло. Да только Ромиге не нравился ни один из очевидный вариант развития событий. Нав положил себе хорошенько обдумать, просчитать, взвесить все «за» и «против».
***
«Да, не прикажешь!» - со смутной тоской думал Геннадий Николаевич, глядя в невозмутимое лицо аспиранта. Гладкое, свежее, даром что дело к ночи, после напряжённого рабочего дня. И ни пряди, ни волоска не выбилось из идеальной стрижки, ни замятинки на дорогом пиджаке, стрелки брюк остры, как ножи, в ботинки можно смотреться. Коллеги с кафедры давно прозвали Р. К. Чернова Мистер Безупречность. «И в отношении Ириски его попрекнуть нечем. Просто не срослось. Бывает».
А ещё профессор вспомнил пересказанные женой слова дочери: «Ромка - самый лучший, самый красивый. Но его полюбить, как статую в музее или ягуара в зоопарке». Зоя тогда пришла в ужас от дочкиных ассоциаций. Супруги Старостины долго обсуждали тет-а-тет, что общего между холодным мрамором и живым хищником из породы кошачьих? Пришли к выводу: тем и другим надо восхищаться на расстоянии, а жить вместе, создавать семью, рожать и растить детей - нечего даже думать. Но что имела в виду Ириска, знала лишь она сама. Ибо комментировать своё высказывание матери отказалась. Старую, из детства, дружбу с Романом тоже не прерывала. Потом Зоя уехала, а с отцом дочь подобных разговоров отродясь не вела.
Накидывая куртку в прихожей, археолог ещё раз смерил взглядом молодого коллегу. Отбросил воспоминание о совершенно непотребных слухах в адрес Романа. Зацепился за тоже сомнительное: «Намекали, что он из чёрных копателей, связан с мафией. Мол, решил получить образование и легализоваться». Профессор, впервые услышав, раскритиковал эту сплетню в пух и прах. Но сейчас смятенные мысли бодро побежали по криминальной дорожке: «Если так, задействуй свои связи. Разгони, к едреням, гнилую компанию!» Кажется, он пробормотал это себе под нос, завязывая шнурки.
Разогнулся - встретил прямой, очень пристальный взгляд чёрных глаз:
- Геннадий Николаевич! Выслушайте меня внимательно! Вы мой научный руководитель. Ира мой друг. Имейте в виду: при необходимости я готов сделать всё, чтобы она вошла в мир взрослых с минимальными потерями. Но возьмите себя в руки. Вспомните вашу развесёлую молодость, улыбнитесь, успокойтесь. Жизнь идёт своим чередом. Всё в порядке!
Вроде бы Роман произнёс ещё какую-то короткую, невнятную фразу. Будто лёгкий ветерок коснулся лба, висков Старостина, и в мозгах словно щёлкнул переключатель: «Да в самом деле! Что я истерю, как баба? Всё в порядке!» Пока они спускались вниз на лифте, пока шагали до метро сквозь едва разбавленный фонарями дёготь сентябрьской ночи, Геннадий Николаевич травил байки про похождения молодости. Свои, Мишеля, других знакомых. Например, про то, как после чьего-то дня рождения они втроём, спьяну и на спор, переходили на четвереньках Садовое Кольцо. На глазах у остолбеневшего постового. Благо машин тогда было мало.