- Ладно, - насупилась девочка, - Всё равно растопка.
Подошла и стала смотреть. Набросок, самый неудачный и затёртый из трёх, под прикосновениями острого грифеля стремительно обретал объём. Густые, плотные тени: энергичной штриховкой. Несколько уверенных росчерков, как бы случайно брошенных поверх того, что намарала Ириска. Рисовальщик ловко вылепил из хаоса пятен и линий фигуру худощавого парня на корточках. На рисунке теперь угадывалось и непринуждённое удобство его позы, и готовность в любой момент упруго распрямиться, и даже плавное движение руки, обметающей горлышко разбитого кувшина. В завершение тонкие, почти невесомые штрихи наметили перспективу раскопа.
- Должно быть как-то так. С натуры проще.
- Ты умеешь рисовать?
- Не умею. Но когда-то немножко учился.
Ириска звонко присвистнула (натренировалась на спор с мальчишками):
- Мне бы так не уметь!
- Карандаш в руки, и вперёд, - он вернул ей альбом. - Главное, смотри внимательно и рисуй меня, а не одежду с головой и лапками. На сотом наброске начнёт получаться.
- То есть, я должна натаскать тебе за это полбочки воды?
- Не хочешь, не надо. Кто заставляет? Не таскай, не рисуй, найди других натурщиков.
«Как бы не так! Ты самый красивый!» - упрямо подумала про себя Ириска. Долго, внимательно изучала, что и как он поправил в её набросках. Потом, ещё дольше, разглядывала его самого. Парень удобно расположился в узкой полосе тени под древней полуразрушенной стеной и что-то сосредоточенно записывал в рабочий дневник. Затаив дыхание от старательности, Ириска занесла карандаш над новым, чистым листом...
Она до сих пор бережно хранила те первые, правленые Романом, наброски. Хотя через пару-тройку лет пришла к выводу, что рисовать он таки не умеет. Но ускорение он тогда Ириске придал: в правильную сторону и удивительно вовремя.
По осени преподаватели в «художке» хвалили её за успехи в натурных зарисовках человеческой фигуры. А одноклассницы завистливо выспрашивали, кто такой симпатичный на большинстве набросков, и есть ли между ними любовь? Ириска честно отвечала: «Нет!» Имея в виду записочки, поцелуйчики и обидки из ревности. А что готова была рисовать его - да просто смотреть - часами? Что тонула в необыкновенных глазах и придумала, будто именно туда прячется от солнца непроглядная южная ночь? Что начала делать комикс о приключениях его двойника и ему одному показывала?
В один из жарких евпаторийских вечеров место на пляже, облюбованное семейством Старостиных, оказалось занято какой-то излишне буйной компанией. Мама предложила пройти подальше, никто не возражал. Прогулка вдоль моря, по протянувшейся на многие мили полосе золотистого песка, сама по себе была удовольствием.
Расположились на новом месте, где и народу поменьше. Ириска со старшим братом Димкой как обычно, вдоволь наплавались, набарахтались и были за шкирку извлечены родителями из воды. Затеяли играть в карты. Хитрая, наблюдательная, памятливая девчонка три раза подряд оставила братца в дураках. Ему это надоело:
- Ты жухаешь! Запомнила изнанки карт и подглядываешь!
- А тебе кто мешает?
Возразить по существу Димке было нечего. Он сердито надулся, собрал колоду и запихнул под себя.
- Ха-ха! Наседка! Цыплят высидишь! - Ириска завалилась на спину, болтая в воздухе тощими загорелыми ногами. Резко откатилась в сторону, когда братец запустил в неё горстью песка. Привстала на коленках, собралась ответить тем же...
- Дети, уймитесь! - лениво рыкнул отец. Он и на пляже читал какой-то специальный журнал, одновременно прикрывая им лицо от солнца.
С трудом выдержав несколько минут спокойного лежания, Ириска тихонько предложила:
- Дим, а давай разглядывать отдыхающих и угадывать, кто из них кто? Вон, например, тот толстый дядька в зелёных плавках и золотой цепи...
- Ничего ты, балда, не понимаешь: он не толстый, он накачанный. Я тоже хочу такие мускулы, когда вырасту. Только мы, Старостины, худосочные, - слегка разочарованно протянул мальчишка.
- У нас в первую очередь растут извилины, а уже потом бицепсы и трицепсы, - усмехнулся из-под журнала Старостин-старший. - Но если, Дим, ищешь на кого равняться, вон, смотри. Комплекция, как у нас с тобой, а обрати внимание: даже не думает сутулиться.
Девочка тоже глянула, куда показывал отец. Роман, её недавний знакомый, направлялся к воде как раз мимо них. Ириска впервые видела его без джинсов и футболки, и сразу решила, что в плавках он ещё красивее. Шёл, как летел: лёгкий, прямой, поджарый. Высоко держал голову, смотрел поверх пёстрой толпы пляжников на горизонт и солнце над волнами. Однако Старостиных заметил. Минуя их, вежливо кивнул профессору, подмигнул Ириске, но не стал задерживаться. Быстро пересёк человеческое лежбище. Не сбиваясь с ровного шага, не сбавляя скорости, зашёл в море по грудь. Нырнул и вынырнул уже где-то далеко за буйками. Поплыл прямиком к горизонту: черноволосая голова быстро затерялась среди волн и бликов.