- И самогонку стаканами хлестать тоже не полезно. Мерещится потом всякое. Обычно допиваются до зелёных чертей, маленьких и противных. А ты до болотных. Оригинал, однако!
Валера развернулся на глумливый голос, очень похожий на голос Сергея. Увидел вторую, не менее жуткую образину.
- А главный ущерб здоровью - длинный язык. Не только до Киева доводит, а куда подальше и похуже. Очень правильный лозунг: «Не болтай!» - третий чёрт приложил когтистый палец к клыкастой пасти жестом с известного плаката. Этот жест, а может карикатурное сходство троих чертей с недавними собутыльниками, стало для водителя последней каплей.
Валера дико заорал и кинулся бежать. Прочь, прочь со двора, не разбирая дороги. Однако на пути тут же выросла стремительная чёрная фигура, с хохотом взмахнула перед лицом когтистой лапой, подставила подножку. Мужик упал, вскочил, заметался. Чёрные твари окружали, тянули когти, не пускали к калитке. Попытку перескочить штакетник тоже пресекли в зародыше... В миг, когда Валера почти готов был свалиться замертво, задохнувшись от невыносимого ужаса, кто-то - возможно, Митрич - крикнул:
- В дом, придурок, там тебя не тронут!
Валера из последних сил взлетел на крыльцо. Рванул дверь, захлопнул за собой, задвинул засов. Шатаясь уже не от хмеля, ввалился в горницу, чтобы обнаружить за столом троих безмятежно пьяненьких москвичей. Они, кажется, за время перекура с места не двинулись, и воплей во дворе не слышали. Антон, откинувшись на спинку стула, считал мух на потолке. Сергей столь же сосредоточенно изучал донышко пустого стакана. Роман сладко дремал, сдвинув посуду и подложив руки под голову. В глазах у мужика потемнело, дощатый пол выскользнул из-под ног.
Кто-то из чер... Антон тряс Валеру за плечи. В окно снаружи барабанил хозяин, орал, чтобы впустили. По горнице плавали струи и сгустки чёрного тумана. Нет, показалось!
- Очнулся?
- Да. - Антон аккуратно усадил мужика на стул. - Можешь не доставать аптечку, Ром. Проспится - оклемается. Хотя интересно, с чего его так вставило? Может, они с хозяином не табак курили? Пойди, глянь окурки.
- Да тебе-то что? Чем хотят, тем пусть и травятся. Пусть у здешнего участкового голова болит, - отозвался Роман.
Валера угрюмо зыркнул на московских:
- Нормальный «Беломор». И в самогон Митрич лишнего не добавляет. Это у вас, в городе, дурь всякая.
- Значит, количество перешло в качество. Или тебе к психиатру пора? Головушку проверить? - Антон ухмыльнулся, в точности, как клыкастая и когтистая тварь у забора.
Прибежал Митрич. Начал допытываться, что стряслось? С чего переполох на пустом месте? Валера трясся, лыка не вязал, на вопросы не отвечал. Роман очень проникновенно и убедительно посоветовал отстать от мужика, пока у того совсем крыша не съехала.
От криков, хлопанья дверью, громких разговоров проснулась хозяйка. Сердито нашипела на всех. Разогнала выпивох спать, а сама пошла обихаживать скотину. Умытое в росе солнце выглянуло из-за кромки лесов и начало бодро карабкаться на кристально чистый, ослепительно сияющий летний небосклон.
Часов в двенадцать Ромига проснулся сам и поднял всю свою команду. Гульнули знатно, но застревать в доме Митрича на вторую ночёвку нав не собирался. А если у кого головы болят, эрлийцы делают лучшие в мире таблетки от похмелья.
К трём часам пополудни у мостков покачивалась арендованная моторка. В пять угрюмый, помятый Валера аккуратно подогнал машину к воде: перегружать экспедиционное снаряжение.
Вокруг москвичей вертелись любопытные человские дети. Менее любопытные, или более робкие, с визгом сигали в воду с соседних мостков. Пастух прогнал мимо стадо на водопой. Пришла женщина с тазом белья: полоскать. Ромига вполголоса напомнил товарищам:
- Таскаем ящики по двое, не спеша, и делаем вид, что тяжело.
Зворга подмигнул, Анга недовольно поморщился.
- Если мы черед час-полтора не уберёмся из этого человейника, я точно кого-нибудь убью. Не за тем уезжал из Города, чтобы на каждом шагу спотыкаться о челов. Почему было не зайти в нужную точку с нашего островка, порталом?
- Тебе не понравилась шутка с Валерой?
- Не понравилась. Мало. Надо было погонять его по лесу до упаду.
Пока навы загружали лодку, водитель присел на бревно на берегу и впал в прострацию. Смотреть на мир ему было тошно, на четверых горожан в особенности.
Ромига, проходя мимо, между делом поинтересовался:
- Валер, тебе что померещилось-то?
Прекрасно знал, что за морок они втроём сплели, но любопытствовал: что и как отложилось в памяти жертвы.