- Достаточно, я понял. Правда, неприятно. А знаешь, Ромига, за что я ценю твоё общество?
- Я тебя опять чем-то удивил? - молодой нав печально улыбнулся.
- И за сообразительность - тоже. Ты чаще других воспитанников напоминаешь истину: все навы равны, но нет двух одинаковых. Вот, оказывается, ты воспринимаешь жизнь и смерть на порядок острее большинства, кого я знаю. А с виду не скажешь. Даже в голову не приходило: вглядеться в твои эмоции в иные моменты. Но я очень сильно удивлён, что ты стал гаркой. Как не понимал твоего участия в экспериментах дознавателя, в том числе подопытным.
Ромига поморщился:
- У Идальги я удовлетворил своё любопытство и кое-чему научился. Другими способами - ещё дороже. А быть гаркой - естественно, когда вокруг постоянно воюют. Я же привык, нормально выдерживаю этот сквозняк. Да и не всегда бываю таким чутким.
«Мы что, набрели на побочный эффект моих способностей к магии мира? Похоже. Интересно, сколько их ещё обнаружится?»
- Выдерживаешь? Тогда откуда такая реакция на обычный - да пусть провидческий - сон про похороны забавного чела? Таким прибитым, как сегодня, ты не ходил, даже когда гибли гарки из твоего арната!
Ромига вскинулся, будто от оплеухи:
- Терга, да что ты прицепился к этому сну! Не в нём дело! Я не знаю, что со мной произошло. Ты сказал, рассказывай всё подряд. Я рассказываю.
- По-моему, ты что-то важное упускаешь. Скорее всего, между вечером и утром. Ты один спал?
- Нет, с толпой шлюх от Птиция!
- Говоришь так, значит, думаешь, что один.
- «Думаешь»?!
- Не бери в голову. Моя бредовая идея, сам проверю. Ты же, если хочешь совета, сходи к Сантьяге. Расскажи ему всё, как есть. В твои с ним магические дела я лезть не хочу. А вдруг, связано?
Молодой нав скрипнул зубами, сдерживая закипающую ярость.
- Благодарю за совет, я над ним подумаю. Только я уверен, Терга: в Цитадели со мной в принципе не могло произойти ничего вредного и опасного! Даже если кто из сородичей - да хоть сама Тьма - поиграла со мной, сонным, в какие-нибудь странные игры.
Возражать Терга не стал, но продолжал сверлить собеседника тяжёлым, немигающим взглядом из-под густых бровей. Ромига чувствовал беспокойство наставника. С начала разговора оно не убавилось, наоборот. И самому ему всё ещё было не по себе.
Глава 20
Через полтора часа Ромига раскладывал фото, напечатанные с Семёнычем, на большом ковре в гостиной Старостиных. Геннадий Николаевич, восседая в кресле, придирчиво изучал визуальный ряд:
- Красота, хоть на выставку. Но я говорил ещё по контрольным отпечаткам: третье, восьмое, десятое фото не информативны. Даже с задранным контрастом. У тебя ведь были другие ракурсы?
- Были, - Ромига присел на диван, окинул довольным взглядом «экспозицию». - Но я выбрал эти, лучшие.
Он не собирался пояснять, что на третьей и десятой картинках коллеги профессора, знающие о Тайном Городе, увидят кое-что интересное. Прочитают потом в статье для своих. А восьмая ему просто нравится.
***
Геннадий Николаевич так и не выкроил время: внимательно прочесть диссертацию Чернова, сформулировать замечания. Чувствовал теперь неловкость перед аспирантом. Крайне редко профессор попадал в ситуации, когда совместная работа пробуксовывала из-за него, а не из-за кого-то другого, это раздражало. С желчной миной следил, как Роман ровно, будто по линейке, выкладывает на пол отлично подобранные и мастерски напечатанные фото. Придраться было не к чему, а очень хотелось! Даже экономные, стремительные движения аспиранта бесили пожилого археолога, у которого с утра ныла поясница, не повернёшься.
- Я выбрал эти, лучшие.
Старостин с неприязнью посмотрел на молодого пижона, изящно развалившегося на диване. «На котором Ириску вчера лапал хахаль-мотоциклист, а она знай подставлялась!»
- Роман, ваша самоуверенность не доведёт вас до добра. Третью и восьмую фотографии оставим, ладно. А десятую заменим на ту, которую я вам раньше указал. Поедете прямо сейчас и перепечатаете. Мы говорили с Михаилом: он в лаборатории, и время у него найдётся. А диссертацией займёмся в поездке.
Роман зло прищурил чёрные глаза: