Он прошёл фронтовыми дорогами. Вернулся живым, хотя и с покалеченной ногой. Чувствовал себя бывалым и бравым. Освоил ремесло фотографа, обустроился на бойком месте. Привык к женскому вниманию, к сладкой возможности выбирать из многих - лучших. Пользовался, чего греха таить.
Люда сама выбрала его, в этом не было сомнений. Снизошла. Даже на пике бурного романа Мишка сознавал: такая невероятная женщина вряд ли задержится рядом с хромоножкой из фотоателье. Он наслаждался мигом блаженства. Боялся думать, чем закончится головокружительный полёт на крыльях страсти.
О, как восхитительно, высокомерно улыбалась Люда, когда глупый фотограф пытался развлечь её простенькими фокусами. Смеясь, обещала научить настоящему волшебству. А он, дурак, верил. Потому что даже с закрытыми глазами видел исходящее от любимой изумрудное сияние. Чувствовал: рядом с Людой душа и тело полнятся буйной, хмельной, свежей, как весенний лес, силой. Невозможное становится возможным. Отвыкнуть от этого потом оказалось труднее, чем утолить тоску по чаровнице.
Она не ушла, как полагается по законам романтического жанра. Их связь закончилась внезапно и странно. Обычный рабочий день фотографа, согретый мыслями о любимой. Мишка думал о свидании с нею вечером, предвкушал, парил в небесах - и вдруг очнулся обеими ногами на земле. Безумную влюблённость будто выключили. И муторное ощущение, памятное с войны. С Людой - беда? Что с его чувствами, второй вопрос, хотя он, кажется, догадался...
Несколько раз Мишка набирал знакомый номер. Отвечали чужие голоса. Просил: «Позовите Люду!» Его недоумённо переспрашивали: «Какую?» На попытки объяснить говорили: «Вы ошиблись, здесь такая не живёт!» - и вешали трубку.
Времена были суровые. Слишком яркая внешность, странные слова и поступки Люды запросто могли довести её до неприятностей. «Глупый фотограф» годы спустя помнил свой тогдашний страх: «Пропала зазноба. Заканчивай искать её. Молись, чтобы самого не нашли!»
У него был ещё один телефон. Люда записала своей рукой, объяснила, что спросить, и как должны ответить, в лучших шпионских традициях. Мишка до вечера колебался, но идя домой, всё-таки набрал из автомата номер «Вадима, который торгует из-под полы волшебными вещами». Дозвонился. Договорился о встрече на следующий день, благо выпало воскресенье.
Пришёл на условленное место десятью минутами раньше срока. Издали заприметил крупного светловолосого парня: Вадим оказался похож на Люду, как брат. Он стоял и беседовал с рыжим, тоже здоровенным. Не желая влезать в чужой разговор, фотограф прошёл мимо.
Сделав ещё десяток шагов, почуял сзади неладное, будто волну жара. Шагнул за афишную тумбу, осторожно выглянул.
Почему не слышал выстрела?
Кровь и мозги белобрысого - на стене дома, сам он валится под ноги рыжему - двоим рыжим - один из которых вместе с трупом исчезает в маленьком красном вихре, а второй оборачивается на взгляд Семёныча.
Врезалось в память: алое пламя в глазах убийцы, дымящийся пистолет в руке и спокойно идущие мимо прохожие. На оживлённой улице, в центре Москвы, среди белого дня.
Мишка понял, что дело пахнет керосином! Набычился, глянул исподлобья, случайно поверх подаренных Людой очков. Вот те раз! Убийца и жуткие пятна на стене сквозь стёкла были видны, а просто так - нет. Мишка подмигнул рыжему: веко дернулось. Снял и спрятал очки в карман. Влился в поток прохожих, ожидая пули в спину, а то и чего похуже.
Часа три он очумело бродил по городу, к вечеру решил запить горе и всё забыть. Получилось. С кем пил и как пришёл домой, он не помнил. Но в понедельник утром сквозь могучее похмелье проросло желание выяснить, что же, чёрт побери, произошло?
Однако за полдня все следы присутствия Люды в жизни фотографа будто корова языком слизнула. Пропало всё и отовсюду: из ателье, из дома. Негативы, фото с её лицом, записанные телефоны. Даже те хитрые очки из кармана. Тогда Мишка ещё раз очень крепко задумался, как ему быть дальше.
Убедить себя, будто ничего не было? Две недели с потрясающей женщиной ему привиделись? Но не спятил же он! И друзья подтвердят... Стоп, а кто из знакомых видел его с блондинкой? Получается, никто. За полмесяца - никто. Ну и ну.
Сообщить в «компетентные органы»? По доброй воле оказаться в центре сомнительной истории, с рылом в пуху? В свои двадцать пять Мишка не страдал излишней наивностью. Понимал: доносчику первый кнут.