Тогда один из парней положил обе руки на рукоятку своего кинжала, вздохнул и, закатив глаза, сказал Бала-Султану:
- Султанага, зарыть труп в уголке конюшни дело немудре-ное: возьму кирку и в одну минуту выкопаю глубокую яму, за-рою труп. Что тут особенного? Но этим мы еще себя не спасем. Как бы глубоко ни закопали труп, все равно его найдут, отко-пают, и всех нас пошлют на каторгу.
Не успел парень сказать это, как все товарищи в один голос поддержали его:
- Он прав! Кербалай-Мамед сказал сущую правду. Всех нас сошлют в Сибирь.
- А что, ребята, вас кто-нибудь видел? - с удивлением спросил Бала-Султан.
- Клянусь твоей головой, Султанага, - ответил Кербалай-Мамед,- ни одна душа нас не видела. При караване было всего трое погонщиков. Двоих мы убили при самом караване, а этот несчастный погнался за нами, думая отбить мешки, и добежал до самой деревни. Тут мы его и прикончили, а труп принесли сюда, чтобы никаких следов в нашем деле не осталось.
- Так чего же вы боитесь в таком случае? - спросил Бала-Султан.- Вас же никто не видел. Нечего и бояться.
- Султанага, - ответил Кербалай-Мамед, - мы никогда в жизни не поступали так опрометчиво, как в этот раз. Уж на-верняка завтра же утром нас свяжут и отведут в тюрьму.
- Правильно говорит! Так и будет! Наверняка уведут в тюрьму! - заговорили все остальные.
- Братцы! - недоуменно воскликнул Бала-Султан. - С ка-кой стати уведут в тюрьму? Кто на вас донесет? Среди нас ведь нет посторонних.
- Прости меня, Султанага, - сказал Кербалай-Мамед, ка-чая головой, - но ты сам не знаешь, что говоришь. Нет, Султан-ага, ей-богу, нам крышка! Тут уж ничем не поможешь. Нам уже стало ясно, что крестьяне опасаются нас, боятся, что мы проговоримся где-нибудь об их преступлении или сооб-щим властям. Чтобы успокоить их на этот счет, товарищ мой обратился к крестьянам:
- Братья, слава творцу, все здесь присутствующие мусуль-мане и нет среди нас ни одного иноверца. И вы мусульмане, и мы мусульмане, к тому же еще потомки пророка. Мы не имеем никакой возможности уверить вас, кроме как поклясться нашим святым предком и поцеловать его достославную книгу с тем, что до конца нашей жизни мы нигде ни словом не обмолвимся о том, что было сегодня здесь. И если мы нарушим эту клятву, пусть аллах пошлет две тысячи проклятий на весь наш род до семьдесят седьмого колена и пусть в обоих мирах мы будем покрыты вечным позором и пребывать с черным лицом!
Когда товарищ мой кончил говорить, Бала-Султан сказал:
- Нет, нет, господа! Напрасно вы сомневаетесь. Совершенно не беспокойтесь и ничего плохого не думайте. Мы прекрасно знаем, что вы никогда не сделаете нам ничего худого.
Бала-Султан замолчал; крестьяне безмолвствовали. Через некоторое время один из них обратился к нам:
- Знаем мы вас, господа! Знаем мы и ваших предков. Кто бы вы ни были, сеиды или еще кто, все равно, человеку до-верять нельзя. Три года назад двое сеидов убили на почтовой дороге армянина и вытащили у него из кармана два рубля пятьдесят копеек. Потом в Нахичевани они на чем-то не сош-лись, и вот один из них пошел к начальнику и рассказал, как они убили того армянина. Мы не можем довериться таким, как вы, сеидам и погубить себя. Пожалейте нас! Вы-то не ста-нете кормить наших детей, когда нас сошлют в Сибирь.
Остальные поддержали говорившего и стали кричать, пере-бивая друг друга:
- Нет! Нет! Никогда не доверимся! Ни за что не дове-римся!.'.
Бала-Султан снова заступился за нас и начал уговаривать крестьян:
- Послушайте, не городите чушь! Эти люди не из тех! Они вовсе не такие, как вы думаете. Зачем говорить пустое?!
Но крестьяне не поддавались уговорам и кричали в один голос:
- Ей-богу, Султанага, не может этого быть! Никому на свете нельзя доверять. Что нам какие-то незнакомые иранские сеиды? Нет, Султанага, не годится так!..
Тогда мы принялись умолять их:
- Помилуйте! В чем мы провинились перед вами? Не со-грешили же мы, что пришли к вам. Ради аллаха, дайте нам уйти спокойно. Клянемся святым нашим предком, что нигде не пророним ни слова о том, что видели.
Тогда крестьяне стали кричать еще громче:- Нет, нельзя! Не отпустим! Ни с места, не то пристрелим!
Что было дальше, не помню. В памяти сохранилось лишь то, что несколько парней пошептались между собой и начали медленно подступать к нам. Мой товарищ сунул голову в окон-ный проем, разбил стекло вдребезги и выбросился во двор. За ним выпрыгнул из того же окна я и упал прямо на товарища. Послышались крики крестьян:
- Держи их!
Выпрыгнув из окна, я тут же пустился бежать, но товарищ мой, бедняга, сделав несколько шагов, упал, затем встал и, ухватившись за меня, заковылял за мной. Вот так, отбиваясь от деревенских собак, с невероятными мучениями мы выбрались из селения.
Измученные и еле живые, мы кое-как добрались до армян-ского села, переночевали в какой-то заброшенной конюшне и на рассвете, голодные, снова пустились в путь. Поздно вечером добрались до селения Нурджаман. Мы шли очень медленно, потому что у моего товарища была ушиблена нога и очень его мучила. Мы так были напуганы, что мечтали лишь об одном: как бы поскорее попасть к себе домой...
Через пару дней мы перешли Аракс и ступили на иранскую землю. Удрученные, с пустыми руками мы пришли в нашу деревню. И никому не осмелились рассказать о наших злоклю-чениях.
Спустя год после этого происшествия мы снова очутились на территории России, намереваясь попасть в Эривань. Обойдя стороной селение Зурналы, мы заночевали в деревне Улахлы. Расстояние между этими двумя селениями равно полутора агачам. Ночью мы завели разговор о селении Зурналы, о Бала-Султане и о разных событиях в этом селении в надежде узнать что-нибудь о прошлогоднем ограблении каравана с тюками изюма, об убийстве погонщиков и о последствиях этого дела. Каково же было наше удивление, когда никто не мог вспомнить о подобном происшествии. В конце концов один из крестьян спросил нас:
- Господа, а не разыграли ли вас зурналинцы?
Только тут мы догадались, что зурналинцы не останавли-вали никакого каравана, не отбивали никаких тюков с изюмом и тем более никаких погонщиков не убивали, просто они сыг-рали с нами историю с изюмом. Только тогда мы поняли, что зурналинцы затеяли с нами эту игру, чтобы выпроводить нас из их села; иначе ведь, когда мы выбросились из окна и пусти-лись бежать, они могли и пристрелить нас из ружей и, поймав, просто прикончить.
1904