— Наоборот, ищем активнее. Нельзя, чтобы такая вещь попала в руки фрау Марты.
— И что же, нам теперь не спать, не есть? — Я не обрадовалась такой перспективе. — У меня этот камень уже в печенке сидит.
— Камни, Машенька, в почках, — тут же отреагировал призрак.
— Да ну тебя! И так весь отдых мне испортил.
— Маш, а помоги мне посуду помыть, — попыталась загасить назревающий конфликт Настя.
— Пусть Ванька моет, я пошла отсюда.
Кажется, я опять испортила всем настроение.
Я сидела в своей комнатушке и предавалась уже ставшим привычными угрызениям совести, когда ко мне постучалась Настя.
— А как же посуда?
— Ваня справится, ему полезно сегодня поработать.
— Марк с ним?
— Да. Я попросила его не подслушивать.
Она села на кровать рядом со мной.
— Что происходит, Маш?
— Не знаю, — я опустила голову. Рядом с таким неземным созданием, как Настя, я кажусь себе еще ужаснее. — Он все время меня задирает. Не могу же я молча это терпеть.
— А тебе не кажется, что ты слишком остро на него реагируешь?
— Мне кажется, что он специально надо мной издевается.
— И ты на него злишься?
— Да!
— Только из-за шуток? Когда ты потеряла свое чувство юмора?
Похоже мы здорово ее расстроили — я никогда не слышала такого осуждения в ее голосе, порой мне казалось, что наша девочка-цветочек вообще не способна думать о ком-то плохо. Но у нее нашлась-таки одна слабость — Настя совершенно не выносит ссор, для нее «мир во всем мире» не избитая фраза из конкурсов красоты, а настоящая и совершенно искренняя мечта. Наверное именно поэтому она в свое время выбрала моего брата, а не кого-нибудь красивого-богатого-успешного (с ее-то данными) — дело в том, что Ванька абсолютно неконфликтный парень. Да, он бывает вредным, может спорить до хрипоты или немного обидеться, но по-настоящему ругаться он не умеет — переведет спор в шутку или сменит тему, но не будет страшно пучить глаза и доказывать свою правоту, брызгая слюной и срываясь на крик. А я вдруг превратилась из хорошей подруги в раздражитель и сама этого не заметила.
— Маша, тебя как подменили здесь. Вспомни, какой ты была раньше: веселой, общительной, доброй. А теперь, вместо того, чтобы радоваться общению с человеком, который тебе нравится, ты его обижаешь. Я понимаю, что тебе тяжело видеть его таким, но надо хоть немного держать себя в руках. Ему ведь тоже непросто.
— То есть? — Я заинтересовалась.
— По-моему, он от тебя без ума.
— Как-то странно он проявляет симпатию.
— Просто он не хуже тебя понимает, кто он есть.
— И что нам теперь делать?
— Для начала перестать ссориться.
— Вот этого я тебе не гарантирую, — я слабо улыбнулась. — В этих ссорах есть своя прелесть.
***
В это время мой замечательный брат проводил душеспасительную беседу с духом.
— Вы как дети, честное слово, — выговаривал он. — Сидите в песочнице и бьете друг друга по головам совочками. Может, повзрослеете уже?
Марк сидел насупившись и взрослеть явно не собирался. А потом неожиданно зло сказал:
— Ты действительно желаешь сестре такое?
— Какое такое? — Не понял Ванька.
— Плохое, — огрызнулся дух. — Ну, помиримся мы с ней, выясним отношения, а дальше что? Я ее даже обнять не могу. Пусть уж лучше она меня ненавидит.
Ванька отложил тарелку, которую намывал уже битый час.
— Вот теперь я тебя зауважал, — с чувством сказал он. И после некоторого молчания добавил:
— Но вы все-таки не ругайтесь.
Призрак ухмыльнулся:
— Вот этого я тебе не обещаю.
***
Мы с Марком еще немного подулись друг на друга для проформы, но общее дело не могло ждать. Вечером мы снова встретились в штабе. Мне было немного неловко, а призрак судя по всему уже забыл дневное происшествие и вел себя как обычно несерьезно. Он никак не мог определиться с местом и то зависал над столом, то усаживался на свободный стул. В конце концов он сделал самый неудачный выбор — устроился позади меня и участвовал в совещании из-за моего левого плеча. Я нервничала, дергала рукой, которую неприятно покалывало, и в конце концов встала и зашагала по комнате вокруг стола. Призрак сделал вид, что ничего не произошло, а менее выдержанный Ванька схватил меня за руку, когда я заканчивала четвертый круг и усадил на место, но отпускать не спешил, справедливо полагая, что я тут же вернусь на орбиту.
Устранив раздражающий фактор, брат вернулся к обсуждению: