Еще одна струйка пота стекла со лба прямо в глаз, и Сайто не удержался, стер ее кулаком, снова на мгновение прикрыв глаза. А когда открыл их, никакого чужака больше не было.
Да, вот такой странный, но незначительный эпизод. Прошло ли десять лет с тех пор и до того момента, как он впервые вошел в ворота Сейрейтея? Сайто не мог вспомнить. Теперь-то точно прошло больше. Да, в чем же там было дело?
В глазах. Да, вот именно. Сейчас, проснувшись в своей капитанской комнате, Сайто не мог отделаться от ощущения, что на него только что пристально смотрели те самые глаза. Изучающий взгляд того призрака, казалось, отпечатался на сетчатке, и стоит закрыть глаза, он снова встает со всей отчетливостью. Только теперь этот человек изменился. Тогда он был зрелым мужчиной, теперь почти старик. Нет, не дряхлый старец, но седые нити в волосах, но морщины… Прошло много лет.
Сайто потряс головой, отгоняя наваждение. С какой бы стати ему видеть во сне это давнее, уже забытое происшествие? Внутри его существа тяжко заворочалась, как медведь, разбуженный в берлоге, неясная пока тревога. Сайто невесело хмыкнул при мысли, что даже психоаналитику порой необходимо рассказать кому-то о своих снах. Да вот только некому.
***
Когда начали сгущаться сумерки, Бьякуя привычным жестом накинул шарф на шею и неторопливо двинулся из дома к задней калитке сада. Скоро придет Хаями, а хозяина дома нет, и тогда Рукии придется самой принимать гостя. А что ж, он к ней и приходит.
С недавних пор завел себе Бьякуя это правило: когда обещает появиться Наото, он тактично испаряется на прогулку, дабы не мешать этой парочке. Ему самому не так много надо, но уж если вдруг приспичит поболтать, конечно, он просто остается дома. И тогда этим двоим приходится мириться с его присутствием, впрочем, Бьякуя не заметил, чтобы они были этим обстоятельством сильно разочарованы. Когда они втроем, все происходит, конечно, совершенно иначе, разговор постоянно сбивается на умные, книжные темы, и Рукия почти не участвует в беседе мужчин. Кажется, она тогда просто наслаждается звучанием голоса Наото. А тот, хоть и не забывает ей время от времени улыбаться, все же всерьез увлечен другим своим собеседником.
Порой Бьякуе вспоминались другие посиделки втроем, которые он сам некогда завел было, а потом забросил. Тогда все было с точностью до наоборот. В ту пору он сам был безмолвным наблюдателем, с вниманием и любопытством следящим за двумя лейтенантами, словно за зверюшками в зоопарке*. Точно так же теперь, должно быть, наблюдает за ним и Наото Рукия, дивясь, как можно нести такой бред с такими серьезными рожами.
Но чаще Бьякуя все-таки уходит из дома. Конечно, оставить сестру наедине с другом можно было бы и проще, например, удалившись к себе в кабинет, но это выглядело бы невежливо. А так что с него взять, – нет его дома, и все, – и к тому же Бьякуя действительно любит ночные прогулки. Пусть лучше эта парочка встречается дома, чем шарахается по темным подворотням в расположении отрядов, рискуя в любой момент нарваться на кого-нибудь из сослуживцев. Насчет каких-то слухов Бьякуя не опасался. Все домашние уверены, что Хаями приходит именно к нему, ни для кого уже не секрет, что они друзья. А вот что Бьякуи в это время дома нет, об этом никто не должен догадываться. Поэтому через сад, через тайную калиточку, незаметной тропкой через кусты.
Бьякуя не знает и не хочет знать, насколько далеко зашли у них отношения, действительно ли они «просто друзья», как оба в голос уверяют. Для него самого лучше думать, что это так. Тогда ему не нужно принимать никаких мер, ничего не нужно менять, нет необходимости нарушать это хрупкое равновесие, которое установилось в жизни их всех. А если эти двое ему лгут… что ж, пусть это остается на их совести.
В этот раз он снова вернулся за полночь. Проскользнул неслышно все той же тайной тропкой. Огни в доме уже были погашены. Все спят. Бьякуя тихонько прошел в свою спальню, переоделся и улегся в постель.
***
Сегодня Хаями задержался в поместье Кучики до неприличия долго. Ему-то что, он и рад остаться подольше, и Рукия не спешила его выгонять, и Бьякуя никак не появлялся. Порой бывало, что хозяин дома, вернувшись раньше обыкновения, вспугивал своей реяцу парочку, и тогда они, хихикая, точно школьники, тихонько ретировались в сад. Пусть он не думает, что мы сидим тут так долго! Но чаще Хаями уходил сам, примерно в то же время, до какого обычно затягивались посиделки в обществе Бьякуи. У аристократов строго, и даже в собственном доме есть от кого скрываться. Сегодня только увлеклись, заболтались, и Рукия спохватилась, что уже поздно, лишь когда луна заглянула в окно.
Теперь Хаями неторопливо шел к своему штабу, беззаботно насвистывая и мечтательно улыбаясь. Настроение у него было самое безоблачное. Он уже прикидывал, не стоит ли сделать крюк по городу, потому что – ну как тут уснешь! И вдруг ощутил знакомую реяцу. Ага, так вот он где шляется, любитель ночных прогулок!
Прислушавшись к реяцу, Хаями решительно предпринял тактический маневр «перехват»: быстро прошел через узенький проулок на соседнюю параллельную улицу. Угадал точнехонько: Бьякуя уже был в нескольких шагах. Кучики твердым быстрым шагом двигался вперед, но, увидев неожиданно вынырнувшего из-за угла Хаями, отпрянул и замер в нерешительности. И Хаями тоже замер, потому что…
Что-то в нем было не так. Одет Бьякуя был крайне небрежно, словно собирался в полной темноте. Да нет, что там, даже наощупь он и то оделся бы лучше, все же многолетняя привычка. А тут… косоде не запахнуто, как следует, пояс завязан как попало. На нем было хаори, а вот прическа… Казалось, он даже расчесать волосы не пробовал, не то, что соорудить эту мудреную конструкцию, именуемую кенсейканом, без которой, между прочим, он вообще на люди не показывается. Растрепанная челка небрежно падает на глаза… словом, ужас. Вполне достаточно, чтобы до чертиков напугать людей, хоть немного его знающих.
– Бьякуя, ты чего?
Хаями подобрал, наконец, отвисшую челюсть и двинулся к своему другу. Тот немедленно шарахнулся назад.
– Ты еще кто такой? – Как-то нервно, отрывисто бросил Бьякуя.
Наото, уже успевший подобраться к нему на расстояние вытянутой руки, вгляделся… и похолодел. У Бьякуи был совершенно чужой взгляд. В нем была тревога, настороженность, злоба и еще что-то непонятное, дикое. Из глубины хорошо знакомых серых глаз на Наото смотрел кто-то другой.
Хаями перепугался не на шутку. Коротким рывком он дотянулся до пытающегося отпрянуть капитана, схватил его за плечи и встряхнул так, что у Кучики щелкнули челюсти. После чего прочно вцепился в его косоде и уставился в глаза, ожидая эффекта.
Эффект не заставил себя ждать. Бьякуя ошеломленно заморгал, взгляд его стал недоумевающим, как у внезапно разбуженного человека.
– Ты что делаешь? – Кучики с удивлением воззрился на Наото, который так и таращился на него круглыми глазами.
– Бьякуя? – Хаями, отметив возвращение нормального выражения лица и взгляда друга, немного перевел дух. – Ты как себя чувствуешь?
Тот снова моргнул, покосился вправо, потом влево. Кажется, до него, наконец, дошло, где он находится.
– Что за… – недоуменно проговорил Бьякуя.
– Ты не заболел? – Хаями разжал свою хватку и, пользуясь полной растерянностью Кучики, пощупал его лоб.
– Я не… – Бьякуя недовольно высвободился, принялся оглядываться по сторонам. – Что тут вообще происходит?
Хаями отметил, что он между делом поправил косоде, кажется, чисто рефлекторно, даже не обратив на это внимания.
– Ты лунатизмом раньше страдал? – Продолжал допрос Наото.
– Что? – Бьякуя уставился на него дикими глазами.