За Ичиго следовали весь день. На работу – в огромное офисное здание, на обед – в маленькое кафе поблизости, после домой – на автобусе и еще пешком через парк. Никто из множества людей, с которыми Куросаки общался за этот день, не выглядел подозрительно. Ни один не обладал ни малейшим проблеском духовной силы. Никто не говорил с ним о необычных вещах, о призраках, о жизни и смерти. И ни один из них не был рыжим.
– Ничего, подождем, – обнадеживающе говорила Рукия. – Может, он в выходные в ночной клуб сорвется. Или еще на какое-нибудь подозрительное сборище.
Ренджи рассеянно кивал. Его больше грела мысль о том, что Ичиго, придя домой, наверняка захочет посмотреть еще какой-нибудь фильм.
***
На улицах Сейрейтея, меж тем, продолжался беспредел. Еще несколько человек не вернулось с патрулирования в эту ночь. Наутро нашли трупы, валяющиеся в самых разных концах города. Раны, полученные ими, наводили на размышления.
Унохана склонялась к мысли, что все они столкнулись с одним и тем же врагом, достоверно копирующим реяцу.
– Что-то вроде зеркала, – размышляла она вслух на собрании капитанов. – С какой силой бьешь по нему, такую же получаешь в ответ. Когда он сражается против рядовых, сила его невелика, когда же он выходит против капитанов, его реяцу становится того же уровня.
– Это была бы хорошая версия, – насмешливо отвечал Куроцучи, – вот только она не объясняет, кого убил Кучики.
И многое другое тоже не объясняет, подумал Бьякуя. Например, откуда противник знает подробности прежних сражений. И почему он принимает такой облик. И как заставляет чувствовать реяцу именно того, кого видишь перед собой. И… На этом месте Бьякуя оборвал свой внутренний монолог и вновь задумался, мучительно пытаясь вспомнить. Было же что-то еще, о чем до сих пор никто ни разу не упомянул. Как же вытащить это смутное ощущение из бездны подсознания?
На другую ночь жертв было еще больше, так же как и на третью. Кто-то убивал патрульных, безжалостно, жестоко: порой трупы находили разорванными на части. И никто не успевал прийти им на помощь, поскольку реяцу этих бойцов была невелика, издали не почуешь, а места неведомый хищник выбирал безлюдные.
Впрочем, одному из патрулей все же повезло. Бьякуя узнал об этом случайно. В эту ночь он неторопливо прогуливался по расположению отрядов, отчасти просто отдыхая, отчасти патрулируя. Не то, чтобы кого-то нарочно искал, но меч держал за поясом. Возле госпиталя его внимание привлекла группа бойцов, что-то оживленно обсуждающая. Заметив среди них лейтенанта Котэцу, Бьякуя решил подойти.
– Капитан Кучики! – Котэцу первой заметила его. – Вы уже знаете?
– Нет, – отозвался Бьякуя. – А что происходит?
Вид еще четырех синигами, стоящих рядом с лейтенантом, наводил на мысли о хорошей драке. Трое из них были основательно потрепаны, кое-как перевязаны какими-то тряпками, еле держались на ногах. Четвертый, чья реяцу казалась куда лучше, чем у остальных, потрепанным не выглядел, но зато был чрезвычайно возбужден.
– Расскажи, – велела Котэцу этому четвертому.
Офицер рассказал. Только что он спас трех патрульных от довольно крупного пустого. Тварь оказалась слишком сильна для трех новичков, и они, получив серьезные ранения, решили, что дешевле будет броситься наутек. Удрать им, впрочем, все равно не удалось бы, когда бы не вмешательство офицера более высокого ранга.
– Я его, в общем, без особых проблем одолел, – признался офицер. – Разок в маску тюкнул, и готово.
Остальные трое до сих пор заметно дрожали от страха. Куда сильнее, чем положено бойцам Готэй, пусть даже чудом избежавшим смерти.
– Но дело в том, капитан Кучики, – озабоченно продолжила Котэцу, – что я уже немного осмотрела раненых. Никакой реяцу пустого нет.
– Вот как, – задумчиво проговорил Бьякуя. – Значит, вы говорите, пустой? – Обернулся он снова к патрульным.
Те дружно закивали головами.
– Я своими глазами видел пустого, – уверенно подтвердил офицер. – Здоровенного.
– А реяцу? – Бьякуе неожиданно пришла в голову любопытная мысль. Это стоило проверить.
– Реяцу была мощная, – дрожащим голосом сообщил один из раненых.
Двое его товарищей по несчастью немедленно подтвердили это. И только офицер вдруг задумался, уставился на капитана озадаченно.
– Кучики-тайчо, – неуверенно проговорил он, – а я что-то никакой реяцу не помню…
– Вот оно как, – удовлетворенно кивнул Бьякуя… и тут же прикусил язык. Развивать эту тему сейчас никак не следовало. Поговорить об этом он мог бы только с Хаями.
– Котэцу, – обратился он к лейтенанту, – позаботься о том, чтобы этот рассказ услышали Унохана и Куроцучи.
Как-то неуютно становилось в этом мире. Бьякуя обнаружил, что тревожится за Рукию и Ренджи. Что там у них? Нашли ли они врага? И если нашли… то смогут ли справиться? От них никаких вестей, и это естественно, сам же велел им выбросить телефон. Он вдруг подумал, что следовало поступить иначе: велеть им сперва доложить о визите к Куросаки, а уж потом обрывать связь. Сиди теперь тут, как дурак, без всяких известий. И сколько времени они могут там оставаться? Как определить, что они просто ждут, потому что ничего особенного не происходит, а не влипли уже в неприятности и потому не могут вернуться?
Бьякуе оставалось только верить в этих двоих и надеяться, что рядом со старым другом они хотя бы неплохо проводят время.
========== Глава седьмая ==========
Храбрость — это когда только вы знаете, как вы боитесь
(Франклин Джонс)
С утра пораньше Бьякуя сорвался к озеру: ужасно хотелось обсудить некоторые соображения. Хаями был на месте. Даже удивительно, что никто так до сих пор и не наткнулся на него здесь. Пока беглый капитан разворачивал свертки с провизией, Бьякуя рассказывал о ночном происшествии.
– Хуже всего, что я не могу рассказать, что это не первый раз замечено, – сказал в конце Бьякуя. – Ведь это фактически означает признаться, что я поддерживаю с тобой связь. Там это первый случай!
– Значит, тот, кто приходит позже, не ощущает реяцу нападавшего, – подытожил Хаями, вгрызаясь в рыбину. – Но он видит противника и способен его убить. Что-то здесь не сходится.
– Что именно? – Насторожился Бьякуя.
– Если предположить, что это всего лишь галлюцинация, наваждение…
– Галлюцинация, которую видят другие? – Перебил Кучики. – Галлюцинация, способная ранить?
– Но это твоя собственная реяцу! – Напомнил Хаями. – Ты ранишь сам себя.
Бьякуе ужасно захотелось схватиться за голову и взвыть дурным голосом, настолько он ничего не понимал. Но он ограничился тем, что побарабанил пальцами по колену.
– Значит, ты утверждаешь, что я сражался сам с собой?
– Видимо, да, – Хаями виновато пожал плечами.
– Вот и Унохана толковала что-то про зеркало, – припомнил Кучики. – Но это не объясняет возникновения коллективных галлюцинаций. Почему Ренджи и Рукия видели одно и то же? И почему ты видел то же самое, если на тебя эта галлюцинация не была наведена?
– Значит, ты все же согласен, что это наваждение? – Немедленно уцепился Хаями.
– Не знаю. Допустим. Но это все равно не объясняет…
– Это объясняет многое, – перебил Хаями. – Человек, способный навести галлюцинацию, вполне может покопаться в твоей памяти и выяснить, что тебя пугает, с каким врагом тебе не хотелось бы сталкиваться…
Бьякуя поморщился.
– Ты начитался книг из Мира живых?
– Нет! Ну, ладно, согласен, я не знаю, как это происходит. Но вариант такой возможен?
– Понятия не имею.
– Ладно тебе! – Хаями рассмеялся. – Мы тут уже до призраков додумались, галлюцинации, по-моему, куда как проще.
– Но почему ты видел то же самое? – Снова напомнил Бьякуя.