…Но вот распахивается полотняный створ, они отступают на зеленый луг и строевым шагом приближаются к трибуне, где, взобравшись на новое возвышение, вопя во всю голосовую мощь, декламируют то, что уже тогда было названо литературным монтажом. Сюжет этой газетной поэмки сводился к тому, что страна с небывалым подъемом штурмует вершины коммунизма, а те, кто пытаются нам помешать, враги разных мастей, будут низвергнуты в пропасть. Буденный казался довольным, кинохроникер его снимал, и публика на главной трибуне неистово хлопала в ладоши.
А публика на других трибунах не без злорадства наблюдала, как увозившая постамент четверка лошадей едва не повалила набок все это пиршество фантазии. К счастью, все обошлось, сооружение благополучно скрылось за ограду. По дороге в раздевалку «рабочий» схватил Ольгу и поцеловал, она же вырвалась из объятий, закрылась на ключик в маленькой дощатой комнатушке и, переждав, стала одеваться. Одежды ее не шли ни в какое сравнение с белыми шелками «колхозницы». Рукава на локтях были потерты. Особым достатком ее семья не отличалась.
Из недр коридора стали приближаться шаги. Звук был с каким-то едва уловимым пропуском, как будто шел хромой.
Ольга застыла, чтобы не выдать свое присутствие.
Так она и не увидела молодого человека в форме летчика. А летчик подождал, прислушался, оглянулся и, так же прихрамывая, стал удаляться.
Пока оркестр играл попурри из известных песен и цокали копыта конницы, она оставалась в своей коморке и штопала свой пиджачок. Но вот закончила работу, и можно было идти… Она стала разглядывать себя в карманное зеркальце… все почему-то медлила.
Когда же, наконец, осмелилась и сняла со скобки крючок, увидела в коридорчике у окна молодого симпатичного человека, не того, правда, а другого, с букетиком полевых цветов в руке. Это был Иван.
Молодой человек с прямым и ясным взглядом подошел к ней и вручил букет.
Эта встреча оказалась одной из важных страниц ее судьбы. Через несколько лет этот молодой парень станет мужем Ольги.
Глава 3
Редакция
Прошли годы, уже было произнесено: «жить стало легче, жить стало веселей», так что внешнее проявление жизнерадостности становилось как бы свидетельством лояльности. Алкоголь мало-помалу входил в моду, да и добавление к нему уже имелось. Так что вечеринки получались сытные, задорные, с песнями да плясками.
«Мы пьем за того, кто писал «Капитал»,
И друга его, что ему помогал…»
Особенно хорошо выводил эту застольную нового времени статный молодой человек по фамилии Фадеев с открытым красивым лицом, выражающим ясность понятий, прямолинейность, суровость принципов и правоту. Держался он тихо, но в нем чувствовали силу и его слушались. Сила в нем была, и в скором будущем обещала стать еще жестче.
«Мы пьем за судьбу…»
Несколькими годами ранее… та же редакция, только окна и двери покрасить еще не успели… Снова тот же Фадеев.
Так вот пелось в редакции в тот вечер. Редакция размещалась в гостиной старого барского особняка с камином, сенцессионными завитушками на потолке и всюду, где только можно. Был, как полагается, и обширный балкон, куда каждые пять минут вылетал человечек и возился с треногой, на которой крепился фотографический аппарат. Его звали Гена…
Однажды вслед ему вышли проветриться и Ольга с мужем.
Отсюда открывался замечательный вид на купола храма Христа Спасителя.
Погода стояла еще мягкая… И легкий ветерок то появлялся, немного развевая их волосы, то исчезал – и возвращалась тишина.
– Полюбуйтесь в последний раз, через полчаса взрывают!
– Кому он мешает? – недоумевая, спросила Ольга.
– Символ… мракобесия! – нейтрально пояснил Гена.
Ольга еще раз посмотрела на сооружение, повернулась и нырнула обратно в зал.
В дверях ее внезапно задел Ривин.
Он внимательно посмотрел на нее, сложив свои ладони, неестественно поклонился и немного заискивающе произнес:
– Ольга, вы замечательно красивы. Если когда-нибудь, даже и в ближайшее время, вас постигнет какое– либо несчастье, обращайтесь ко мне. Я ваш друг, я обязательно помогу, рассчитывайте.
– Рассчитывать никогда не грех!
Ольга отвернулась.
Муж Ольги стоял на балконе и разглядывал вид с храмом.
– Освещения хватит?
– Попробуем, должно бы хватить. Могли бы бабахнуть и на часок раньше, конечно, – отметил Фадеев.
– Тут, по-видимому, политические соображения, чтобы не раздувать…
– Да, какая разница…
Пирушка продолжалась. Сидящий напротив Ольги темноволосый молодой человек разглядывал какие-то фотографии. Он как-то неожиданно вскинул на женщину по-отрочески воспаленные глаза.