Марек Альтер
История Сарры, жены Авраама
роман
И покинет мужчина своего отца и свою мать, и прилепится к своей жене, и станут они одним целым.
Если мужчина был бы рекой, то жена была бы мостом.
О слабость, имя тебе женщина!
Пролог
Дважды за ночь грудь моя переставала наполняться воздухом и высыхала, как пустая фляга. Подставленный ветру широко открытый рот отказывался принимать живительную влагу, дрожащие руки упирались в ночной мрак, и ненасытная боль, словно нечисть, пробегала по всему телу.
Потом все прекратилось. Воздух свежий и нежный, как молоко, приник к моим устам, освежил мой язык.
И я поняла, что скоро, очень скоро Яхве, невидимый бог, разлучит Сарру и Авраама после стольких лет жизни и стольких страданий. И я умру.
Так устроена жизнь, так она проходит, и нет смысла ни протестовать, ни жаловаться. Яхве покажет мне путь с этой земли, на которой еще остаются мои следы. Следы старой женщины, такие легкие, что даже трава не гнется под моими шагами.
Пусть будет так. Когда воздух еще раз откажется наполнить мои легкие, мне уже не будет так страшно.
Только что, когда заря нежным светом едва окрасила луга и пыльные скалы вокруг Хеврона, я покинула палатку матерей, и, взяв хлеб и фрукты, не пошла к шатру Авраама, как я это делала тысячи и тысячи раз с тех пор, как он стал моим мужем. Я пришла сюда, на холм Кириат-Арба, и села на камень у входа в пещеру Макпела. Мне пришлось долго идти, прежде чем я поднялась вверх по тропе. Но что с того! Если Яхве решит прервать мое дыхание среди бела дня, я хочу, чтобы это случилось здесь, в этом саду, перед этим гротом.
Это место наполняет меня покоем и радостью. Белые скалы стеной стоят вокруг входа, в тени высокого тополя ручеек струится через полукруглый сад вниз в долину, где среди густых деревьев разбросаны жилища пастухов и где благоухают кусты шалфея и розмарина.
Отсюда я вижу наши шатры, которые сгрудились вокруг черно-белого шатра Аврама. Их много, несколько сотен. По всей долине, куда ни бросишь взгляд, я вижу, как белая шерсть овец поблескивает на фоне ярко-зеленой травы. Конец весны. Дожди в этом году были милосердны и начались вовремя. Я вижу, как дым очагов прямыми струйками поднимается в небо, значит, восточный ветер, несущий с собой песок и засуху, пощадит нас и сегодня. Я слышу звуки пастушьих рожков и лай собак, собирающих стада. Время от времени до меня доносятся крики детей. Мои уши слышат так же хорошо, как зорко видят мои глаза. Тело Сарры еще живет!
Молодость не знает времени, старость знает только время. В молодости мы играем в прятки с тенью, в старости мы ищем солнечного тепла. Но тень неподвижна, а солнце эфемерно. Оно встает, пересекает небо и исчезает, и мы с нетерпением ждем его возвращения. Сегодня я люблю время, так же сильно, как я люблю своего долгожданного сына Исаака.
Раньше времена года сменяли друг друга, дни шли чередом, не оставляя следов ни на моем лице, ни на моем теле. Так длилось многие годы. Меня звали тогда не Сарра, а Сара, и все говорили, что я самая красивая из всех женщин. Что моя красота притягивала и повергала в трепет. Моя неувядающая, волнующая и проклятая красота, словно цветок, не дающий плодов. Не было дня, чтобы я не кляла эту неувядающую красоту вплоть до того дня, когда Яхве стер ту ужасную ошибку, которая была причиной всего, что со мной произошло. Ошибка, совершенная невинной девочкой из любви к тому, кого тогда звали Аврам. Ошибка, или слово, которого я не поняла в своем неведении.
Солнце уже стояло высоко и, просачиваясь сквозь тонкие иглы кипарисов и подрагивающие листья тополей, оно согревало мои старые кости. Я стала такой маленькой, такой хрупкой, что могла бы завернуться в свои длинные волосы, которые так и не поседели. Сколько воспоминаний хранит это хрупкое тело! Сколько образов, запахов, сколько ласки, лиц, чувств и слов, что я могла бы заполнить ими всю землю Ханаана.