В монастыре ответственно готовились к приезду святынь и Патриарха тщательно. Я вместе с другими послушниками убирал прилегающею территорию около монастыря. В храмах начищали подсвечники, строители реставрировали лестницу, по которой должен подниматься Патриарх. Сам настоятель монастыря, епископ Фома проверял исполнение работ. Его я не знал и сначала принял за простого священника.
Некоторые говорят, что нет Бога. Но смотря на этот нескончаемый поток к святыням, на задумчивые и серьёзные лица всё больше убеждаешься в том, что вера в высшую силу всегда присутствует в людях, она незримо витала над их головами, кого-то смиряя, кому-то придавая силы, надежду и терпение.
Я был уверен, что в этом потоке были и такие, кто не очень доброжелательно относится к священникам, неправедно ведёт свою жизнь, очень редко, а может и вообще не ходит в храм, исповедуется и причащается. Каждый идёт своим путём к Богу. У одних он лёгкий и простой у других сложный и тернистый.
В этой очереди не говорят о положении в стране и мире, о том, как тяжело живётся, кто прав, а кто нет, каждый думал о своей проблеме, о том, что его больше всего тревожит. Некоторые люди читали по книжонке молитвы, другие крестились и все верили, что их просьба и пожелания будут услышаны сверху.
Старенькой метлой я мёл осенние, желтые, опавшие листья у святых ворот монастыря, и смотрел на вечерний большой белый город, мимо проходящих людей, которые спрашивали. Почему стоит такая большая очередь? Молвил, я им что привезли икону Божией Матери и приглашал в монастырь приклониться к ней.
Некоторые люди говорили, что не знали об этом и расспрашивали меня, в какое время можно преклониться святыне, сколько ещё будет находиться, какую имеет силу? И на ихние вопросы старался я давать правильные ответы. И благодарили меня люди за слова, меняли свои планы и крестясь шли на поклонение. А потом, когда выходили из монастыря, то снова благодарили.
Никогда в жизни я не слышал в свой адрес так много добрых и простых слов, которые меня трогали и доставляли радость. Проезжали мимо монастыря дорогие и не очень машины. Выходили из них представительные в галстуках и простые люди, красивые женщины с детьми и одинокие. И также интересовались, почему так много людей стоит в монастырь. Говорил я им то, что и всем.
Просили они тогда приглядеть за своими машинами, которые оставляли на монастырской стоянке, чтобы пройти в храм. Помолившись и приложившись к святыням люди выходя из монастыря тоже благодарили меня. Я считал, что исполнял такое великое и ответственное дело, которое было несравнимо с той выполняемой мной когда-то работой, казавшей мне самой важной.
В такие дни особенно тянутся к монастырю бомжи, калеки и бездомные женщины с маленькими детьми, а кто-то и на халяву без особых усилий приобрести деньги. Здесь всех обязательно накормят или дадут мелкие монеты. Расположившись перед входом в монастырь и вдоль его стены эти люди с распростертыми руками, ждут что кто-либо из проходящих положит в их ладони какую-либо копеечку, а может быть и продукты.
Полиция, которая здесь дежурит просит всех разойтись. На некоторое время все ушли, но вот снова попрошайки занимают свои прежние места. И опять их разгоняют. И так продолжается целый день. Под вечер уставшая полиция уже не обращает на них особого внимания, она бдит порядок.
Заметил двух парней, которым было за 20 лет, они тоже просили деньги, возможно на выпивку, так как было видно, что они были прилично навеселе. Работали они в паре, стоя в разных местах, периодически меняясь. Что бы привлечь внимание крестились только тогда, когда кто-то проходил мимо них. Да и то с нежеланием. Потом собирались вместе и считали деньги.
Одна проходящая сердобольная женщина, вернулась и подала одному парню не то бутерброд, не то колбасу с хлебом и бутылку воды. Есть он не стал, небрежно отодвинул всё под недалеко стоящею мусорку. Под вечер они с напарником распивали бутылку. На этот раз полиция с ними разобралась по серьёзному, поэтому больше я их не видел.
Не знаю почему, но я злился на этих двух собутыльников. Наверное, за то, что крестились они как попадя, да и то, только ради того, чтобы их заметили прохожие. Возможно, они хотели их разжалобить, а может показать, что и они стремятся к Богу, надеясь только на его помощь.
Неприятное чувство к ним могло возникнуть от того, что недалеко от них стояла женщина с ребёнком, и тоже просила милостыню, она мне рассказала, что у неё сгорел дом, муж в тюрьме и поэтому живёт на улице. Я почему-то поверил в искренность её слов.