Деятельности Ринтелена был положен бесславный конец природной или намеренной глупостью капитана фон Папена, германского военного атташе в Вашингтоне. Неуклюжие депеши, которые англичане легко перехватывали и расшифровывали, сообщали о предстоящем возвращении Ринтелена на родину под "нейтральной" личиной. Разумеется, диверсанта опознали и сняли с парохода голландско-американской линии "Нордам". После встречи с начальником английской морской разведки адмиралом сэром Реджинальдом Холлом и его помощником лордом Хершеллем немецкого капитана отправили в тюрьму в Донингтоне.
Когда Соединенные Штаты вступили в войну, они потребовали выдачи Ринтелена не как военнопленного, боровшегося против американцев, а как преступника, совершившего уголовные деяния. Ринтелен был выдан, судим федеральным судом и приговорен к четырем годам заключения в каторжной тюрьме Атланты. Как и многие его сообщники, Ринтелен протестовал против столь грубого обращения американцев с морским офицером и дворянином. Но не подлежит сомнению, что в большинстве стран Европы его бы осудили за шпионаж и расстреляли.
Во время прроцесса над Ринтеленом были раскрыты далеко не все его преступления; некоторые оставались неизвестны до самого конца воины. Были пароходы, которым изумительно везло. Бывший германский океанский пароход "Де-Кальб" беспрепятственно совершал многочисленные рейсы во Францию под видом американского военного транспорта, и лишь впоследствии оказалось, что его коленчатый вал насквозь пропилен германскими диверсантами. Точно так же норвежский грузовой пароход "Гюльдемприс", начавший свой рейс в Нью-Йорке в январе 1917 года, перевозил разные грузы до конца июля, последний раз в Неаполь, где подвергся чистке его кормовой отсек. И там были обнаружены две динамитные бомбы страшной силы.
Особенно загадочным было исчезновение американского парохода "Циклоп". Этот огромный угольщик в последний раз видели у одного из вест-индских островов 4 марта 1918 года; он шел с грузом марганца из Бразилии. "Циклоп" был оборудован самой современной радиоустановкой, что не помешало ему исчезнуть бесследно.
Американский генеральный консул в Рио-де-Жанейро, А. - Л. - М. Готшальк, бывший в числе пятнадцати пассажиров этого судна получил, говорят, какое-то странное предупреждение об опасности плавания на "Циклопе". Он тотчас же сообщил об этом капитану "Циклопа" Дж. Уорли, так что от офицеров и экипажа парохода можно было ожидать величайшей бдительности. Но ни позывных, ни сигнала о помощи со стороны команды за все время рейса так и не последовало. Надо полагать, что немецкие диверсанты, скрывавшиеся в населенных немцами центрах Бразилии или Аргентины, изобрели какой-нибудь быстрый и радикальный способ отправить судно на дно. Иначе трудно представить, чтобы большой, надежный корабль мог затонуть невдалеке от берегов Америки, не послав в эфир хоть какого-нибудь сигнала.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Специальные миссии
Америка как будто отставала от Европы в смысле развития военной секретной службы. И все же с одним важным нововведением в области шпионажа в период мировой войны 1914-1918 годов навсегда связано как раз имя американца. Это нововведение - использование самолета для ночной заброски шпионов в тыл врага. Впервые к нему прибегли в балканских войнах 1912 1913 годов, затем тот же молодой американский искатель приключений появился на Западном фронте, где использование "воздушных шпионов" для специальных миссий шло рука об руку с усовершенствованием летной техники.
Лейтенант Берт Холл начал карьеру военного летчика в 1912 году в рядах турецких войск, сражавшихся против Болгарии. Уроженец штата Кентукки провел свое детство в горах Озарка, потом стал автогонщиком, а позднее - пионером летного спорта. На Балканах он летал на французском моноплане; турки наняли его для руководства их воздушной разведкой за 100 долларов золотом в день. Армии султана, которым противостояли сербы, греки и болгары, вынуждены были обороняться. Они потерпели поражения у Кирк-Килиссе и Люле-Бургаса 24 и 29 октября 1912 года. Главный город и крепость турецкой Фракии Адрианополь, издревле прикрывавший пути к Константинополю, был осажден сербо-болгарскими войсками.
Когда турки поняли, что проигрывают войну, их главной заботой стало благополучное отступление в Малую Азию. Холл хорошо и честно вел разведку, но занимался только ей и упорно игнорировал турецкие намеки, что он мог бы сбрасывать бомбы на их врагов. И когда ему перестали платить, они вместе с механиком-французом перелетели на своем моноплане на сторону болгар, пригласивших работать на них за тот же гонорар. Служа султану, он хорошо ознакомился с новыми оборонительными позициями перед Константинополем; ему предложили приземлиться за фронтом у Чаталджи и заняться шпионажем. Американец подчеркнул разницу между разведкой, которую он обязался вести, и шпионажем. За добавочное вознаграждение он согласился рискнуть и высадить за линией фронта болгарского секретного агента. Это ему удалось, несмотря на примитивное состояние тогдашней авиации.
Когда же болгары спустя месяц задержали причитавшиеся ему платежи, летчик решил, что совершил ошибку, перейдя к ним на службу, и уже собирался улететь, когда был арестован как неприятельский шпион. Арест поставил американского летчика в довольно затруднительное положение. Его лишили права обратиться к дипломатическому представителю Соединенных Штатов, и так как он не отрицал, что раньше работал по заданиям турецких генералов, то ему трудно было доказать, что он перестал на них работать.
Преданный военному суду, он открыто заговорил о деньгах, которых ему не заплатили, и его приговорили к расстрелу. К счастью, его механик француз Андре Пьере никогда особо не верил в болгарскую честность, Оставшись на свободе, он отнес свою часть золота некоему представителю власти. За несколько часов до назначенного на рассвете расстрела "шпиона" француз дал кому следует большую взятку - и американца выпустили на свободу.
В августе 1914 года Холл начал выплачиваь свой долг находчивому французу. Уже на второй день войны он записался в иностранный легион. После трех месяцев войны на его умение обращаться с самолетом обратили внимание, и его перевели в летный корпус. Он служил в эскадрилье Лафайетта и в конце мировой войны оказался одним из двух оставшихся в живых членов этой прославленной группы "воздушных дьяволов".
Еще до формирования этой эскадрильи Холлу, как бывалому военному летчику, полручали опасные специальные миссии. На этот раз ему предстояло перебрасывать шпионов через линию фронта. Для этого требовалось, во-первых, умение летать ночью, ибо рассвет считался единственно подходящим временем суток для высадки шпиона, и, во-вторых, умение приземляться на незнакомых и неподготовленных площадках. Едва ли менее рискованным был и обратный полет. Этот подвиг приходилось повторять каждые несколько дней, каждую неделю, каждые две недели - едва почтовый голубь приносил от шпиона записочку с сообщением, что тот готов вернуться.
Разрабатывая новую отрасль шпионажа, Холлу приходилось придумывать все новые и новые приемы. Благодаря своему хладнокровию и летному мастерству он высадил нескольких шпионов и каждого из них доставил затем домой без малейших инцидентов. Но в одн|ом случае его, похоже, предали. От шпиона поступил "заказ" на перевозку, и Холл вылетел перед рассветом, чтобы подобрать своего пассажира на поле близ Рокруа. Агенты германской контрразведки точно знали час и место его приземления. Его ждали пулеметы и стрелки; но, к счастью Холла, западня захлопнулась секундой раньше, чем следовало. От долгой настороженности и душевного напряжения его враги занервничали, и их первый залп послужил американцу сигналом опасности. Он стремительно стал набирать высоту и вышел из-под. Единственно верным и смелым маневром он спас себя и машину, лишь крылья её оказались изрешеченными пулями, и сам он получил легкое ранение. Вскоре его, как искусного летчика, наградили военной медалью.