Минька Савельев еще не забыл прошлогодней драки со своим соперником Ванькой Никитиным, после которой они стали непримиримыми врагами.
Миньке парни говаривали:
– Берегись, Ванька за побои тебе грозит!
– Видывали мы таких-то! – гордо и самонадеянно отговаривался на это Минька.
И драка, ровно через год, повторилась. Зашла Минькина артель товарищей-парней гулять в Шегалев. Ваньке вздумалось отомстить за прошлогоднее, он, воодушевленный тем, что случай подвернулся подходящий – соперник появился на их улице в Щегалове. Подбодряемый своими товарищами, Ванька подошёл в Миньке вплотную и преградив ему дорогу, вызывающе сказал:
– Ах, вот ты где мне попался!
Освобождая себе дорогу, Минька с силой оттолкнул Ваньку в стороны, тот не устояв на ногах рухнул в снег.
Ванька поднявшись, ярым петухом пошёл на Миньку:
– Ах, ты зашёл в наш конец да драться!
– А ты думал, как? – отважно, не робея и чувствуя близость своей артели парней, твёрдо заявил Минька.
– А за твою выходку осталось тебе только в рожу дать, за чем, конечно дело не встанет, – и Минька с размаху приложил свой увесистый кулак к Ванькиным скулам. Драка не разгорелась, а сама по себе прекратилась. Минькина артель парней спокойненько, мимо церкви, пошла на Мотору. Вслед уходящим парням Ванька размахивая кулаками кричал Миньке:
– Я тебе грозил, и буду грозить!
При встречах со своей обречённой невестой Манькой Лабиной, Минька чувствовал счастливым, он любовно относился к ней, и она ему на это отвечала тем же. На святках они обоюдно любезничали. Минька нарочито не раз, «припевал» ее. И в конце величальной песни, обняв ее за плечи, крепко прижимая к себе, сладостно целовал. В селе знали о любовных отношениях этой пары. Знали и их отцы с матерями. Все дело шло к тому, что Василий Савельев породнится с Василием Лабиновым.
– Как бы нам с Василием Григорьичем завязать знакомство поближе, вплотную, – как-то высказал намерение Василий Ефимович перед женой, имея в виду поближе познакомиться перед тем, как быть сватьями.
– Не плохо было бы, зазвав заполучить его к нам в дом и потолковать об этом деле.
– А вот придёт он к тебе за деньгами в долг просить, мы и закинем об этом словечко, – высказывала свой план Любовь Михайловна.
– И то дело! – согласился Василий.
– А может, ты к ним сам сходишь? Ты, быват, выспроси их хорошенько, так мол и так, – предложила она сходить ему самому к Лабиным, не дожидаясь, когда придёт Василий Григорьевич.
– Есть мне, когда по людям ендать! – огрызнулся Василий, не любивший зря ходить к людям. – Вот придёт за деньгами, я и заведу разговор о детях, – высказал свой задуманный план Василий.
Как-то встретил Савельев Лабина на улице. Василий Ефимович, приветливо и мягко улыбаясь, поздоровался с Василием Григорьевичем, захватисто вложив в свою широченную, черствую, как лист подсолнечника, руку, не натруженную, мягкую ладонь Лабина.
– Ты что-то, Василий Григорьич, давненько ко мне за деньгами-то не наведывался, деловито начал разговор Савельев.
– Да все обходимся. Я тут, как-то, ходил в Чернуху на почту, получил переводом деньги, со всеми расплатился, – так же деловито объяснил Савельеву Лабин.
– Ты ко мне, нужда пристигнёт, заходи, деньги у меня всегда есть, – на перевёрт всегда выручу, – предложил свои услуги Савельев.
– Ладно, зайду, – пообещал Лабин, догадываясь о причине зазыва Савельевым.
И Лабин чаще стал навещать дом Савельевых, чаще стал открываться заветный сундук с деньгами Василия Ефимовича, но разговор о сватовстве между ними был обоюдно сдержанным, оба они к этому вопросу относились с осторожность, с мыслями: «Как бы преждевременно не наломать дров».
В буйной ярости прошли святки, на которых парни-женихи окончательно, втайне, для себя определили невест, а невесты, тайно от подруг, присмотрели для себя женихов. Теперь все дело за женитьбой. Но вот беда, некоторые парни-женихи не вышли еще в годы, а Миньке Савельеву, всего только с Михайлова дня пошёл восемнадцатый год, поп не станет венчать, и поэтому женитьбу его отложили до весны. Бабы, интересуясь о том, когда состоится Минькина свадьба, получали ответ от его матери Любови Михайловны:
– Обреклись мы его женить весной, после Пасхи, а теперь еще он молод. Сряды мы ему насряжали всякой: брюки-клеш суконные справили, коробочные ботинки купили, толстовку сшили, – ликовала перед бабами Любовь Михайловна, гордясь сыном Минькой – знатным и почётным женихом во всем селе, а таких почетных женихов не так-то много.
Крещение – Иордань. Морозы. Рыба. Яшка