«Бум!», «бум!» – дважды грохнуло ещё ближе. Теперь Глая не скрывала злости. Вытаращившись на Кия своими светло-серыми бледными глазищами, она сопела, раздувая ноздри, и сжимала кулаки.
– Ещё не всё, княжич, – прошипела старуха.
– Послушай, мать, ну честное слово, одну деревяшечку нам в дар! Чего тебе стоит? – держал двумя руками ручку Горшок, как будто бы дверь и так не была замурована здоровенными корнями. – Долго рассказывать, но ты уж поверь. Одной Адварпене очень деревяшка от тебя пригодится.
«Бум!», «бум!» – ударило по земле почти у порога.
– Адварпене говоришь, милок? – отвлеклась немного удивлённая ведьма.
– Ага! Знавала ты такую?
– Нет, не слыхала, – совсем обычно произнесла она, развернулась к печи и взялась снова помешивать зелёное варево. – Возьмёте пенёк, что в очаге не догорел, – сказала она спокойно и немного безразлично.
Снаружи, по бревенчатым стенам, как перетягиваемые верёвки, зашуршали корни, поднимаясь на крышу. А за дверью опять послышалась разгребаемая земля и звук, похожий на рассыпание песка.
– Чего стоите, загадки мои понравились что ли?
– Спасибо тебе, матушка, пенёк мы, конечно, забираем, – взялся за железную кочергу около печки Кий.
Достали они самое толстое дымящееся полено, которое так и не распалилось, как следует, потушили его и засунули в мешок. Попрощались с Глаей, ещё раз поблагодарили за дорогой подарок и собрались возвращаться обратно в Грёзы. Отворив дверь, перед ними, вблизи хижины, стояло раскуроченное дерево. Одно из тех, которые окружали жилище старой ведьмы. Однако никто из друзей что-то не припоминал, что перед порогом дома они обходили старый толстый ветвистый ствол. Отходя дальше от хаты, Кий и Горшок увидели глубокую яму, с кучами разбросанной вокруг сырой земли. Переглянувшись, они ещё раз убедились в том, что всё прошло довольно хорошо. А ведь могло быть и гораздо хуже.
Из гостей друзья вернулись уже поздним вечером. Как всегда, в это время, древляне заканчивали свои дела. Основной их промысел был в добычи шкур, мехов диких зверей, заготовке брёвен и, конечно же, в собирании всех возможных ягод, орехов, трав и грибов. Одним словом, лес был для них и домом и кормильцем.
Приближаясь к дому Демьяна, путники услышали знакомый голос и красивую музыку гуслей. К крыльцу гусляра опять пришли послушать музыку молодые красавицы и юноши. Пел безнадёжный романтик по-прежнему о своих чувствах и любви.
– Скорой встречи жду с тобою.
Нет покоя,
Нету сна.
Я во тьме к тебе взываю,
Моя фея,
Адварпена.
Адварпена.
Уставшие с дороги, наигравшиеся в ведьмовские игры, Кий и Горшок, не стали дожидаться окончания былины. Не церемонясь, они проходили сквозь собравшуюся толпу молодых парней и девушек.
– Здравствуй, поэт Демьян, – на ходу приветствовал Кий, ещё продолжавшего перебирать струны, гусляра. – Нам нужно поспать, так что поговорим обо всём завтра, – договорил он, уже отворяя дверь.
Следом шёл Горшок.
– Гостинцев тебе Глая передала, – опустил он мешок рядом с сидящим на крыльце Демьяном.
Музыка стихла, гусляр обрадовано и удивлённо смотрел на мешок. Затем весельчак повернулся к слушателям и добавил:
– Сказала, что зайдёт сегодня в деревню погулять.
Толпа ахнула. Толкаясь и спеша, публика торопилась разбежаться по домам, услышав про ту самую ведьму Глаю, которой их пугали в детстве.
Демьян забежал в дом. Его спасители уже снимали одежду, оставив лишь подштанники и, почему-то, мечи на поясе.
– Достали! – восторгался поэт, тряся мешком в руке над головой – О, боги! Я увижу свою возлюбленную!
– За те испытания, что приготовила для тебя Адварпена, стоит задуматься о любви, поэт, – укладывал на кровать лисьи шкуры и готовился к богатырскому сну Кий.
– Но ведь всё же получилось! Я немедленно изготовлю самый прекрасный идол, соберу яблок в узелок и отправлюсь на капище!
– Тогда скорей пожелай нам спокойной ночи, – улыбнулся князь.
Но ночь казалась спокойной лишь с высоты верхушек вековых деревьев. Посреди бесконечного леса, в Грёзах, в доме, покрытом плющом, не смыкая глаз, вырезал из брёвнышка деревянную муху музыкант Демьян. Идол, с крылышками, с большими глазами и очерченными лапками, был готов к полуночи. Рассматривая его, бережно сдувая пылинки и вытирая тряпочкой, гусляр мечтал о предстоящей встрече. Когда яблоки были приготовлены для подношения, а идол, в виде большой мухи, прижат рукой к сердцу, Демьян вышел в лес. Путь его лежал на капище древлян.
Утром глаза наших путешественников открылись не от громких петухов и не от шума соседских голосов. Из мира сновидений их вытащил грохот. Кто-то изо всех сил, кулаками и ногой, тарабанил в дверь. Кий приподнялся. Всё ещё сидя на кровати, сонными глазами он посмотрел в другой угол, где кулаком чесал один глаз, а другим смотрел на него Горшок. Медленной походкой князь подошёл к двери. Но открыть её он не успел. Только лишь щёлкнул засов, как в дом, чуть не сбив досматривающего сон Кия, ворвалась Люба. Вид у неё был одновременно беспокойный и испуганный. Посмотрев по сторонам, она встретилась глазами с уже вмиг пробуждённым Горшком.