Пока она шла через двор, мысли и образы плясали в ее голове с неистовством молодых служанок. Ей оставалось только вынести муку ожидания.
Опасаясь возвращения Ормы и ее неизбежного утомительного пересказа того, что Реба шептал ей на пиру, Сепфора не рискнула пойти в общую комнату и, захватив с собой одеяло, улеглась на соломе в амбаре.
Назойливая музыка, казалось, никогда не кончится. Звезды обжигали ей веки. Лежа с открытыми глазами, Сепфора вообразила себя слепой, пытаясь прорваться в кромешную тьму, где, по поверью, таились глаза Хореба.
Она встала еще до того, как небо начало светлеть. В темноте, отмеривая свои жесты и шаги, Сепфора вывела из загона одного мула.
Молодые слуги Иофара и Ребы, устроившись на подушках рядом с животными, крепко спали после вчерашнего пиршества и мирно похрапывали. Даже ворчание мула, на которого Сепфора нагрузила вьюки, не смогло их разбудить. Сепфора привязала к седлу кувшин с пивом, осторожно закрыла за собой дверь и решительно пошла по дороге, ведущей в сторону моря.
Когда возле колодца Ирмны Моисей указал в сторону берега, сказав, что он не нуждался в шатре, Сепфора поняла, где он мог найти пристанище. Ветер, время и, может быть, люди выдолбили множество пещер в береговых утесах, нависавших над пляжем. Иногда в ожидании прилива там отдыхали рыбаки. Сама Сепфора однажды в детстве спряталась там после того, как Иофар отчитал ее. Она не сомневалась, что именно там найдет пришельца.
Однако, добравшись до крутого склона на берегу моря, она поняла, что найти его будет не так просто, как ей показалось вначале. Утес простирался настолько далеко, насколько мог увидеть человеческий глаз. С высоты, где она стояла, ей не всегда были видны пещеры, но она не решалась гнать мула по узким тропинкам, спускавшимся по склону к морю.
Привязав мула к кустам, она быстро пошла вниз по первой попавшейся тропе. Потом попробовала другую тропу, постепенно убеждаясь в том, что выполнить задуманное будет трудно, если вообще это окажется возможным.
Солнце быстро поднималось. Тени укорачивались. Сепфора начала сомневаться. Она подумала об отце и об Орме. Ведь она надеялась вернуться обратно еще до полудня. После вчерашнего праздника все встанут позднее обычного и, возможно, не заметят ее отсутствия. Время шло быстро. А может быть, ей следует вернуться?
Она знала, что ей следует вернуться. Но прийти сюда и уйти ни с чем!
Внезапно Сепфора вспомнила еще об одной дороге, более широкой, но и более длинной, по которой рыбаки стаскивали к берегу бревна для лодок. Мул сможет там пройти, и, достигнув берега, она сможет увидеть вход почти в каждый грот. Может быть, и Моисей ее увидит…
Так она называла его сейчас: Моисей!
С тех пор, как Сепфора покинула двор отца, она не думала о нем как о пришельце. Теперь это был Моисей.
А она, что она делает? Это безумие, глупая сумасбродная выходка. Она никогда не делала ничего подобного, она не узнавала себя. Но кто толкал ее вперед, если не она сама!
Сепфора ускорила шаги, нервно хлестнула мула плеткой. И вдруг резко остановилась.
Внизу, примерно в десятке локтей от берега, по пояс в воде неподвижно стоял человек. Она видела только его силуэт. Она стояла слишком далеко, чтобы различить его лицо, но заметила светлый отблеск его волос.
После долгого ожидания человек забросил в воду небольшую сеть. По движению его плеч и рук Сепфора признала в ловившем рыбу Моисея. Он потянул бечевку сети, аккуратно натянул ее на руку и вновь замер. Через некоторое время широким быстрым жестом снова потянул сеть, и по серебристому блеску в ее темных петлях Сепфора поняла, что в сети попалась рыба. Моисей вышел на берег и бросил свою добычу на гальку, подальше от воды. В этом месте пляж переходил в узкую полоску, покрытую розово-желтой галькой, которая, словно драгоценный камень, врезалась в ослепительную синеву моря.
Становилось все жарче. Сепфоре стало трудно дышать. Она снова вспомнила свой сон, вспомнила, как лодка удалялась от берега, как брызги освежали ей лицо и лоб.
Глядя, как Моисей искал в воде, куда бы забросить сеть, она подумала, что самым большим счастьем было бы сейчас оказаться там, на берегу, рядом с Моисеем.
Очевидно, Моисей сам находил себе пропитание, и еда, которую она принесла, уже не казалась ей такой необходимой, как раньше.
Не посмеется ли он над ней?
Ночью Сепфора обдумала все, что она ему скажет, но сейчас ей не хотелось ничего говорить.
Ей следует перенести еду в грот, который он выбрал себе, и уйти, прежде чем он вернется туда со своим уловом. Он догадается. Скорее всего он подумает, что это принесла Орма. Жаль!