Этот ряд мыслей дает еще большее основание видеть в Верасе предтечу и учителя коммунистических писателей XVIII в. Во всяком случае, мы находим эти давно уже высказанные Верасом мысли в развернутом виде у крупнейшего коммунистического мыслителя дореволюционной Франции — Морелли в его «Кодексе природы». Соответственные страницы «Кодекса природы» представляют как бы комментированное изложение в теоретическом плане кратких замечаний Вераса, данных им в форме романа. Морелли считает возможным осуществление коммунизма в современных ему обществах, испорченных частной собственностью. Но гораздо проще и легче установить коммунистические порядки среди таких людей, какими их сделала природа, а не среди таких, какими они стали и продолжают быть у народов, подчиняющихся законам[14]. И для того, чтобы показать, как легко это сделать, Морелли посылает своего гипотетического «мудрого законодателя» в Америку, к «диким народам», живущим еще в естественном состоянии. Этот законодатель обучает дикарей новым способам добывания себе пропитания, новым искусствам, правильной организации труда, — сохраняя в неприкосновенности общность имущества и общность труда для удовлетворения общих нужд. Все будут приветствовать его начинания, утверждает Морелли, все обстоятельства окажутся благоприятными для его планов[15]. Можно подумать, что, составляя этот раздел своего рассуждения, Морелли имел перед собою рассказ Вераса о просвещенных коммунистических реформах Севариса.
Севарис прибыл в страну, которую ему было предназначено облагодетельствовать своими реформами, из имеющей высокую и старую культуру Персии, после многолетних странствий по странам Запада и Востока (Италия, Греция, Египет, Индия, Япония, Китай)[16]. Его разнообразные наблюдения дали ему возможность оценить критически не только особенности каждой страны, но и общие основы их строя. Мы не можем, конечно, ожидать от писателя XVII в. глубокого экономического анализа этих основ. Наполним, что «История севарамбов» вышла на много лет раньше книг Буагильбера («Détail de la France», 1695) и Вобана («Dime royale», 1707), в эпоху, когда буржуазная экономическая мысль закладывала лишь первые камни фундамента будущей классической политической экономии. Критика Вераса — как, впрочем, и значительно более поздняя критика писателей XVIII в. (Морелли, Мабли) — носит моральный характер. Исследуя причины раздоров, войн и других бедствий, поражающих народы, Севарис пришел к заключению, что они проистекают главным образом из трех источников: гордости, корыстолюбия и праздности. Первый порок питается существованием наследственных сословий; второй и третий — богатством и частной собственностью. Именно эти соображения побудили Севариса решительно отвергнуть выдвинутый его современниками и товарищами персами проект классового устройства общества[17].
Размышляя о наилучшем общественном порядке, Севарис исходит из природных свойств человека: природа, — говорит он, — создала всех людей равными[18]. Категорически воспрещая своим преемникам вводить какие-либо новшества, противоречащие установленным им основным законам, он приравнивает эти законы к естественному праву [19]. На природе человека строится коммунистическая аргументация уже у Томаса Мора. Жизнь, согласная с велениями природы, является для него основным принципом как индивидуальной нравственности, так и социального порядка. Но формулировки Вераса более отчетливы: они предвосхищают и здесь, как во многих других пунктах его изложения, формулировки, получившие позже, в XVIII в., весьма широкое распространение в рационалистических — уравнительных и коммунистических системах.
«Естественное равенство» людей требует для своей реализации «общности». Севарис лишил частных лиц прав собственности и установил, что все земли и богатства народа принадлежат государству, которое распоряжается ими абсолютно. Никто из граждан не может получить ничего из этих богатств, кроме того, что ему отпустит соответственное должностное лицо[20]. Верас не предусматривает, таким образом, никаких различий в отношении собственности между средствами производства и предметами потребления. Ничто не может считаться объектом частной собственности. Эта нерасчлененность более всего сближает Вераса с Кампанеллой, который в своем «Городе солнца» провозглашает такую же универсальную общность в очень сходных выражениях[21].
На той же точке зрения стоит в этом вопросе и Т. Мор, требующий «совершенного уничтожения частной собственности»[22]. Лишь Морелли — впервые в истории социалистической мысли — выделяет из общности «те вещи, которые каждый употребляет для удовлетворения своих потребностей, для удовольствий или для своего повседневного труда»[23].
Отнесение в одну категорию с предметами потребления также и орудий личного труда отражает, конечно, господство в окружающей действительности и в сознании Морелли ремесленной техники. Но расчленение объектов частной и общественной собственности само по себе является в развитии социалистической концепции фактом весьма значительным. Оно знаменует перемещение центра тяжести проблемы собственности из области потребления в область производства. Для Вераса основное в его построении — организация производства и распределения, отнюдь не организация потребления. Тем не менее, в вопросе о собственности он остается еще целиком на старых позициях.
Основная ячейка общества севарамбов носит название «осмазия»[24]. Осмазия — это прежде всего большое четырехугольное здание, в котором обитают севарамбы[25]. Но все обитатели осмазии составляют хозяйственную и политическую корпорацию. В «Утопии» Т. Мора функции такой первичной корпорации несет рационализированная семья[26]. Этот семейно-ремесленный строй связывает Утопию со средневековым городом. Разрывая пуповину, соединяющую хозяйство с семьей, Верас делает, несомненно, большой шаг вперед, отражая разрушительные для ремесла сдвиги в экономической действительности XVII в. Известно, что время Людовика XIV было для Франции временем не только развития мануфактуры, но и роста крупного производства в цехах, их капиталистического перерождения. В осмазии можно видеть прототип разнообразных форм общественных мастерских, трудовых ассоциаций, коммун и т. п., характерных для социалистических построений XVIII и первой половины XIX в.
Конечно, понятие осмазии как производственной организации не разработано Верасом с достаточной четкостью. Он говорит иногда об осмазиях, так сказать, специализированных. Так, осмазии, находящиеся в сельских местностях, занимаются главным образом сельским хозяйством[27]. Таким образом, противоположность между городом и деревней у Вераса сохраняется. У него нет гениальной смелости Мора, превращающего в «Утопии» сельское хозяйство в общую повинность всех граждан и фактически упраздняющего деревню в ее старом виде. Имеются также осмазии-школы[28]. Но, с другой стороны, в одной и той же осмазии могут жить и работники разных специальностей[29]. Вообще, процесс производства в осмазии, по описаниям Вераса, трудно представить детально. Мы знаем лишь, что члены осмазии образуют дюжины и что трудом каждой дюжины руководит бригадир (duzenier)[30].
24
Верас переводит это слово на французский язык как communauté, т. е. община. История севарамбов, стр. 245.