Сосновский приехал в Берлин в 1927 году в качестве представителя Международного комитета по борьбе с большевизмом и быстро вошел в аристократические круги. Вскоре он перестал довольствоваться списком молодых поклонниц и познакомился с разведенной дамой Бенитой фон Фалькенхайн, которая представила его двум сотрудницам военного министерства. Первая девушка была родом из знатной прусской семьи. Молодой польский офицер стал проводить с ней дни и ночи. Затем он подключил фрейлейн Ренату фон Натцмер, оплатив на этот раз долги любовницы и ее матери. Вскоре Сосновский стал любовником подруги Ренаты фрейлейн фон Блена, также работавшей секретаршей военного командования.
Эти две последние по списку секретарши передали своему общему дружку невообразимое количество секретной информации. Документов было столько, что начальство Сосновского подумало, что им подсовывают дезу. Менее подозрительное руководство французской и английской разведок купило у Сосновского эти документы.
Однажды вечером один из охранников здания военного министерства на Бендлерштрассе во время своего обхода помещений увидел свет в комнате, где работала фон Блена. Когда он вошел в комнату, девушка, печатавшая что-то на машинке, сказала, что ей надо закончить одну работу. Охранник обратил внимание, что ящик с секретными документами был открыт.
На следующий день он сообщил об увиденном начальнику секретарши. Тот побледнел — в ящике хранились документы, касающиеся военных планов в отношении Польши и новых типов вооружения вермахта.
Через три дня он заметил, что в папке с секретными документами о расположении военных объектов не хватает десяти последних страниц. Возможно, секретарша отнесла их домой, чтобы сделать копии на машинке. Она не имела права этого делать — значит, она предательница. Офицер передал это сообщение в контрразведку.
С этого момента за фрейлейн фон Блена и ее подругой в течение нескольких дней велась постоянная слежка. Так агенты вышли на Сосновского. СД поручило Шелленбергу взять польского шпиона с поличным.
Немецкий агент, выдавая себя за сотрудника французской разведки, предложил Сосновскому купить новые секретные документы. Сосновский согласился. Он был схвачен в момент передачи денег и арестован.
Суд приговорил Сосновского к пожизненному заключению, но польский разведчик был обменен на нескольких немецких агентов, арестованных в Польше.
(P. S. После первого освобождения беды Сосновского не кончились. Среди документов польский Генштаб обнаружил один фальшивый документ о расположении войск абвера и приговорил его к 12 годам каторги, заподозрив в предательстве. После захвата Польши Канарис искал его по тюрьмам. По слухам, Сосновский был расстрелян вместе с другими заключенными, обвиненными в предательстве, в первые дни войны.)
Двум секретаршам повезло меньше — одну приговорили к смерти и вместе с Бенитой фон Фалькенхайн казнили на гильотине, другую приговорили к 15 годам каторжных работ.
В ходе судебного расследования было обнаружено, что польский донжуан действовал достаточно цинично — он делал компрометирующие фотографии, чтобы шантажировать своих подружек, если его шарма будет недостаточно.
3 апреля Гитлер отправил «Белый план» военному командованию вермахта только в пяти сверхсекретных экземплярах, сопроводив устным указанием зловещего содержания: «Исход переговоров с Польшей не решен. Необходимо учитывать ухудшение ситуации и враждебную позицию по отношению к нам Польши. Задачей вермахта является уничтожение польской армии… Операция может начаться с 1 сентября».
1 марта 1939 года в Берлине произошло знаменательное событие — встреча двух миров — советского и нацистского, их представляли: Юлиус Шнурре, ответственный представитель немецкого правительства по вопросам экономических отношений со странами Восточной Европы, и Астахов. Этот специальный посланник Сталина был интересным человеком. Он говорил на немецком, английском, французском, китайском, японском, арабском, афганском языках. Разведчик-полиглот имел за плечами опыт агитаторской работы на Черном море, там он поднимал на восстания французских и русских моряков.
Перу Вальтера Шелленберга, главы немецкой службы контрразведки, принадлежит высказывание о том, как ошибки нацистов сказываются на состоянии духа их противников: «Как ни парадоксально, но к моменту моего назначения в Третьем рейхе не было службы политической информации. Еще труднее было убедить чиновников в важности этой работы, которая считалась излишней, а необходимой, по их мнению, была лишь информация о внутренней политике государства. Этого же мнения придерживался и Гитлер, не придававший внимания, как и Риббентроп, вопросам внешней политики. Наши предложения они отвергали. Единственным, кто в какой-то мере интересовался этим, был Гиммлер, хотя и он мешал мне поначалу, так как был рабом привычных взглядов идеологии национал-социализма».