Редкая, и оттого безумно ценная улыбка в прищуре его желтых глаз.
Совместный просмотр фильмов, под которые Альк неизменно засыпает. Ведь он только лишь делает вид, что смотрит.
Поездки с Тсарой по магазинам, шоппинг, салоны красоты, обустройство интерьера и прочие приятные мелочи.
Не жизнь, а праздник. Ванда уже почти успела забыть, как замазывала тот злополучный синяк, больше всего на свете боясь, что его увидят.
Забыла, почему увольнялась с работы. Как сглаживала углы и не знала, как поступить. Кажется, тогда ей впервые приснился тот злополучный кошмар… Какая чушь. Она справится. Она наяву справлялась, что уж теперь…
Засыпать приходится, сжимая во сне руку Алька. Ощущать шрам подушечками пальцев — иначе не получается.
***
В полудреме Ванда не сразу понимает, что совершенно забыла, как выглядит лицо Даррена. Если вспоминает о нем — что случается крайне редко — видит лишь кровавое месиво под кулаками Алька, то, каким она запомнила его в последний раз.
Во сне она не понимает, что отчим настигает ее каждый раз в новом обличье.
Мальчишки, кидающие в нее камни в детстве. Тот наркоман с парковки, просящий прикурить. Завуч, оставляющий после уроков. Старшеклассники, вечно сдирающие с головы капюшон. Старик в военной форме, кашляющий кровью. Постоялец из мотеля, ударивший по лицу.
Меняются лица, не меняется только одно — каждый раз он настигает ее. Ванда не успевает проснуться. Всегда приходится сталкиваться с последствиями, но не это гложет ее на протяжении всей череды страшных снов.
Каждый раз, когда она просыпается, касается шрама Алька на плече — живое напоминание о смерти главного в ее жизни обидчика — ее гложет совсем не чувство страха.
Ванда испытывает чувство вины за то, что ему не сказала. Тому, кто однажды уже получил один шрам. Тому, кому она ни за что не позволила бы получить новые.
Неровные края раны служат для нее не напоминанием о том, что Альк ее всегда и от всего защитит. Ванда убеждает себя, что все сделала правильно. Если она и может защитить своего мужа в ответ — хоть так. Хоть раз в жизни. Хотя бы от себя самого.
Кошмары останутся с ней навсегда, Ванда об этом знает. И сотни лиц ее обидчиков будут сменяться другими — последствия шрамов, полученных когда-то, и нет ни секунды в ее новой жизни, чтобы она позволяла себе об этом жалеть.
Но когда защищаешь любимого, неизбежно берешь тяжкий груз на сердце. Альк совершил ради нее убийство.
Она ради него ему солгала. Не смогла рассказать, почему уволилась из мотеля. Зачем целую неделю красилась больше обычного и практически не попадалась ему на глаза. Как тряслась от страха, боясь, что он все-таки увидит след на ее лице.
Ванда надеется, что, засыпая, сжимая его плечо чуть сильнее прежнего, не потревожила мужа. Альк слишком чутко спит, не хотелось бы ему мешать.
В конце концов, завтра ему рано вставать.