Рост торгового земледелия в колониальном Пенджабе сопровождался усилением деятельности торгово-ростовщического капитала в деревне и разорением крестьянских масс. "Класс ростовщиков (в Пенджабе. — Н. С.) стал чрезвычайно многочисленным во время британского правления",[43] — отмечал один из крупных английских чиновников этой провинции. Захват земли общинников представителями торгово-ростовщических каст принял в Пенджабе настолько угрожающие размеры, что колониальные власти, опасаясь крестьянских волнений, приняли в 1900 г. закон "об отчуждении земли".
Этот закон, формально запрещавший приобретение земли общинников так называемым "неземледельческим кастам и племенам", ничего не изменил в пенджабской деревне. Ростовщичеством начали заниматься сами помещики и богатые крестьяне из — касты джатов и других земледельческих каст. Однако колониальное законодательство поставило — сикхов из всех других каст, которые по старой традиции и так считались низшими по сравнению с джатами, в еще более неравноправное положение[44]. Богатые торговцы и ростовщики, если они не принадлежали к джатам, не могли покупать землю, владение которой в то время приносило все возраставшие доходы.
Именно ограничения, сковывавшие деловую активность сикхских помещиков, буржуазных элементов, ограничения в области общественной жизни обусловили весьма резкое выступление "Сингх сабха" против касты и кастовых привилегий. Фактически сикхские реформаторы, нисколько не осуждая социального неравенства вообще, добивались предоставления всем сикхам равных возможностей в области предпринимательской деятельности и продвижения по службе в колониальном аппарате.
В Индии того времени пережитки феодализма препятствовали развитию буржуазных отношений, поэтому борьба "Сингх сабха" против кастовых институтов была прогрессивной. Одним из ее непосредственных результатов явилось ослабление кастового деления среди сикхов. Даже положение неприкасаемых в этой общине не было таким тяжелым, как у индусов. В то же время каста полностью не исчезла и у сикхов. Ее сохранение было искусственно вызвано колониальным законодательством.
В начале XX в. под предлогом укрепления прав джатов, а в действительности лишь верхушечных слоев феодальных помещиков и буржуазии, принадлежавших к этой касте, английские власти установили довольно большую квоту для членов этой касты в административном аппарате и совещательных советах в дистриктах и городах, созданных в Пенджабе. Разумеется, эти права давали преимущества только богатейшим сикхским земельным магнатам и крупной буржуазии. Тем не менее эти акции колониальных властей способствовали сохранению юридического статуса касты джатов как высшей среди сикхов. Нередко даже состоятельным сикхам было трудно сделать политическую карьеру, если они не являлись джатами[45].
Большое внимание "Сингх сабха" уделяли литературной деятельности и распространению образования среди сикхов. Призывая сикхов вернуться к религии их предков, реформаторы обращались к литературным и историческим памятникам прошлого. Они занимались переводом и комментариями сикхской религиозной и исторической литературы, ввели в качестве литературного языка панджаби, пользуясь алфавитом гурмукхи. Из среды образованных сикхов того времени вышла целая плеяда писателей, журналистов, внесших значительный вклад в развитие пенджабского языка и пенджабской национальной литературы. К их числу относились писатели Вир Сингх, Дат Сингх, Майа Сингх, Кахан Сингх[46].
Интерес к историческому прошлому своей страны, обращение к вопросам развития своего национального языка и литературы отражали процесс роста национального самосознания у пенджабцев, становление их в нацию. Вместе с тем колониальный гнет, которому подвергалась Индия, разжигание английскими властями кастовых и религиозных различий придавали этому процессу искаженное развитие. Сикхская интеллигенция, много сделавшая для популяризации произведений пенджабской национальной литературы, в то же время считала их достоянием лишь сикхов, а не всех пенджабцев. Деятельность "Сингх сабха" с самого начала страдала религиозно-общинной ограниченностью и имела довольно сильную антииндусскую направленность. Все литературные и исторические исследования, равно как и появившиеся в конце XIX в. первые романы сикхских писателей и публицистические сочинения, преследовали цель показать роль сикхов как самостоятельной религиозной общины, а не секты индуизма.
Большой популярностью среди образованных сикхов пользовалась книга Кахан Сингха "Мы — не индусы" ("Хам хинду нахин"), а также изданная им энциклопедия сикхской литературы[47]. Собственно, призыв к возрождению сикхизма отражал недовольство имущих классов сикхской общины доминирующим влиянием индусской буржуазии и помещиков в экономике и общественной жизни Пенджаба.
43
"Report of the Indian famine comission", vol. Ill, Appendix (Evidence in reply to inquieries to the commission), London, 1880, p. 405.