До открытия Угарита мы располагали лишь скудными литературными источниками по ханаанской религии. Среди них были греческие авторы, причем некоторые из них, например Филон из Библа и Лукиан из Самосаты (ныне Самсат), родились в Сирии, но все это поздние свидетельства и довольно неопределенные; материал из Ветхого Завета, пострадавший от враждебного отношения к нему еврейских авторов; и раннехристианские отцы церкви, получившие свои знания из вторых рук. В основе ханаанской религии, как указывают эти источники и недавние археологические открытия, лежит поклонение силам роста и воспроизводства, от которых зависит само существование земледельческой и животноводческой общины в засушливой и безводной стране. Это в значительной степени касается всех древнесемитских религий. Ханаанеи, несомненно, заимствовали культы и ритуалы у своих соседей в Вавилонии и Египте, точно так же, как и те заимствовали их в других культурных областях, и точно так же служили источником для других. Процесс был взаимным.
Отличительные черты этого семитского культа плодородия – траур по смерти божества растительности, обряды, помогающие ему одолеть своего противника (бога смерти и подземного мира) и тем самым обеспечить достаточное количество животворного дождя, чтобы вырастить урожай нового года, и ликование от возвращения оплаканного бога к жизни. Брак воскресшего бога Баала с богиней плодородия Иштар приводит к тому, что вся земля весной покрывается зеленью. Этот священный брак в сублимированном и одухотворенном виде позднее становится союзом Яхве с его народом. Представление об умирающем и воскресающем боге становится важнейшей и ценнейшей частью христианской традиции.
С идеей периодического умирания растений в летний зной и возрождения весной связан элемент обновленной мощи побеждающего солнца, восстающего после очевидного поражения зимой. Она воплотилась в древнем мифе о Таммузе[75]. Ханаанеи называли это божество adhon, что означает «господин», греки заимствовали его и превратили в Адониса. Позже его отождествили с египетским Осирисом. В виде Адониса он стал самым знаменитым из всех сирийских божеств, и его культ утвердился в Греции в V веке до н. э. Финикийцы придали его истории местный колорит, связав его с Иштар, госпожой Библа[76], и перенеся место действия в истоки ливанской реки, которая ныне зовется Нахр-Ибрагим[77]. Там во время охоты дикий вепрь напал на Таммуза, разорвал его клыками и притащил умирающего к его несчастной супруге. С той поры река в определенное время года краснеет от его крови. (Современные археологи портят все впечатление, указывая на то, что весенние паводки размывают краснозем[78].) Пока Таммуз пребывал в подземном мире, все растения на земле зачахли и умерли, пока Иштар не проникла в мир мертвых и не вернула Таммуза. В Библе, в пяти милях севернее устья реки, проводились обряды, посвященные его смерти, в ходе их женщины устраивали его поиски. Ежегодный праздник длился семь дней. В безумной эйфории от его возвращения к жизни истово верующие женщины жертвовали своей честью, а мужчины – своей мужественностью и служили в его святилище добровольными скопцами. Позднее добрачная проституция была заменена символическим срезанием волос у женщины. Обрезание, древний семитский обычай, зародилось, по-видимому, как жертвоприношение богине плодородия и являлось знаком племени. В христианскую эру сирийцы, принявшие новую религию, отказались от него.
Цикл жизни и смерти, не ограничиваясь растениями, включал в себя и человека и привел к акцентированию внимания на сексуальном аспекте жизни. Это нашло свое выражение в священной проституции, практиковавшейся в культе Иштар не только в Би-бле, но и в Вавилоне, на Кипре, Сицилии, в Греции, Карфагене и других местах. Определенные аспекты этого культа, очевидно, заимствовали и евреи, у которых были свои «храмовые блудницы»[79]. Сексуальная свобода была характерна для сельскохозяйственных праздников во многих древних общинах Старого и Нового Света. Право гостей на свадьбе поцеловать невесту можно считать его пережитком. Христианским монахиням до сих пор обрезают волосы, когда посвящают их Божественному Жениху.
Ранняя религия Ханаана и остального семитского мира, являвшаяся, по сути, поклонением природе, имела два центральных божества, известных под разными именами, но фактически это были Отец-Небо и Мать-Земля. В Угарите бог неба носил имя Эл (Эль), а богиня-мать – имя Ашират. Эл был верховным божеством ханаанско-еврейского мира. За ним шел Алийян[80]. Под именем Баала он локализовался и стал хранителем города. Он управлял дождями и посевами. Его умилостивляли и задабривали празднествами и жертвами. По сути, жертвоприношение представляло собой пир, в котором совместно участвовали верующие, причастие. В отсутствие каких-либо изображений бога олицетворяли столп или камень. Молоха или Молеха, которому приносили в жертву детей, некоторые отождествляют с Милккартом (Мелькартом), богом города Тира. Обнаруженные в святилищах кувшины с младенцами подтверждают то, что говорит Библия о практике жертвоприношения детей.
75
Вавилонский
76
Лукиан побывал в этом храме около 148 г. н. э. и описал тамошние ритуалы в книге «О сирийской богине» (§ 6).
77
В честь старинного маронитского правителя. Исток в настоящее время называется Афка, и там до сих пор почитают «местную госпожу», номинально Деву Марию, зажигая светильники в небольшом алькове под узловатым фиговым деревом, к ветвям которого местные шииты и христиане привязывают полоски ткани по обету, моля об исцелении больных.
78
В одном варианте мифа Адонис, который у финикийцев имел эпитет