Симира, северная соседка Арада, в ходе последующей кампании разделила ту же участь. В конце концов пал и Кадеш, главный источник беспокойства, но двенадцать лет спустя Тутмосу пришлось снова выступить на него. Обратив внимание, что в боевые колесницы египтяне запрягают жеребцов, царь Кадеша прибег к военной хитрости. Он выпустил перед ними кобылу, которая проскакала прямо в их ряды и навела такую сумятицу, что едва не сломала все боевые порядки. Аменемхеб, военачальник и постоянный спутник Тутмоса, спас положение, когда с мечом в руке спрыгнул со своей колесницы, вспорол ей брюхо, отрезал хвост и бросил перед царем.
Восьмой поход, который позволил фараону овладеть всей евфратской страной, был одной из величайших азиатских кампаний Тутмоса. Венцом ее была установка пограничной стелы на востоке от Евфрата, который он перешел, вероятно, в районе Каркемыша, и еще одной неподалеку, рядом со стелой его отца Тутмоса I. По пути он разграбил земли Митанни. Наступая вдоль реки, он разорял и разрушал города, срубал сады и выдергивал растущие злаки, опустошая землю. Против Нахарина, возможно, он провел несколько кампаний; в одной из них он велел построить лодки из кедров с горы восточнее Гублы и переправил их на запряженных волами повозках к самому Евфрату, чтобы переправить войска через реку к Нахарину. По возвращении, охотясь на болотах западнее реки, Тутмос столкнулся со стадом слонов, и не миновать бы ему смерти от слоновьих бивней, если б не бдительный Аменемхеб, который мгновенно отсек бивень одним ударом меча.
Приключения Аменемхеба – типичный пример множества других, пережитых египетскими воинами в Сирии. Одна история сохранилась в виде народного сказания о захвате Яффы другим полководцем Тутмоса – Джехути. Этот военачальник позвал правителя Яффы на пир, на котором того напоили и убили. Его жене сообщили, что ее супруг убил Джехути и возвращается с 500 мешками добычи. Ворота города широко распахнули, но из 500 мешков выскочили прятавшиеся там египетские воины и одолели гарнизон. Джехути так докладывает фараону: «Возрадуйся! Твой добрый отец Амон поверг перед тобою яффского врага, весь его народ и его город. Пошли людей, чтобы вывести их пленниками, чтобы наполнился дом твоего отца Амона-Ра, царя богов, рабами и рабынями, которые падут под твоей пятой на веки вечные».
Тутмос описал свои победы на стенах храма в Фивах и перечислил названия завоеванных городов. Перечень унесенной добычи – слоновой кости, черного дерева, ювелирных изделий, серебра, драгоценных камней, изделий из рожкового дерева, отделанных золотом, – свидетельствует о богатстве страны и высокой культуре ее обитателей. Приморский регион, видимо, был густонаселенным. В победной оде жрецы фараона вкладывают следующие слова в уста его божественного покровителя:
Наводя свои порядки в захваченной Сирии, Тутмос ввел практику вывоза в Египет детей местных царьков, дабы воспитать их в дружественном отношении к Египту и затем отослать назад, чтобы постепенно заменить ими прежние враждебно настроенные поколения. Но большой пользы от этого не было. Не в состоянии оказывать упорное сопротивление египетским ратям, сирийцы усвоили следующий образ действий: быстро предлагали дань и подчинялись при первом же приближении врага, но, как только египтяне поворачивали назад, сразу же прекращали всякие поставки. В течение примерно полувека после битвы при Мегиддо армии то и дело проходили по Сирии взад-вперед. Возвращаться им приходилось с целью не только покорить мятежников, но и сохранить приток податей в казну. Воцарение нового фараона, особенно если его считали слабее предшественника, каждый раз служило сигналом для очередного восстания. Таким образом страна чрезвычайно обнищала экономически и была не способна оказать военное сопротивление новым усиливающимся державам на севере.
Таково было положение дел, когда на трон воссел Аменхотеп IV (Эхнатон, 1377–1358 до н. э.), одна из интереснейших личностей древности. Аменхотеп интересовался не государственными делами, а теологией. В этом на него, вероятно, повлияла его талантливая и прекрасная жена Нефертити, происходившая, как полагают некоторые, из Сирии. Письма из Телль-эль-Амарны свидетельствуют о том, что еще до его смерти Палестина полностью вышла из-под контроля Египта. Она оставалась свободной до первого года правления Сети I (1317–1301 до н. э.) XIX династии. Рамсес II (1301–1234 до н. э.) этой же династии проявил дух настоящего крестоносца, характерный для его предшественника. Его первые походы дошли до самого Бейрута. В нескольких милях к северу, в устье Нахр-аль-Кальба[91], где гора спускается в море, он отметил свое свершение тем, что велел вырезать на известняковой скале три надписи, которые ныне настолько побиты временем, что стали совершенно нечитаемыми. Тем самым он положил начало ряду надписей, продлившемуся вплоть до наших дней в виде памятных стел, сделанных союзными державами в 1942 году и Ливаном в 1946-м, что превратило скалу в музейный экспонат под открытым небом. Из шести ассирийских надписей сейчас можно прочитать только надпись Асархаддона (671 г. до н. э.). Затем идет нововавилонская надпись Навуходоносора, стертая греческая, множество надписей на латыни, сделанных по приказу Каракаллы (не философа Марка Аврелия), и одна на арабском. Одна из египетских надписей была сбита французами, а поверх нее сделана запись об их оккупации Ливана в 1860–1861 годах. Другая французская надпись вырезана по приказу генерала Гуро рядом с английской генерала Алленби.
91
«Собачья река», названная так в память о вырезанной возле нее собаке, которая много веков подряд сторожила ущелье и дала свое имя реке. По легенде, собака поднимала такой шум при подходе врага, что ее лай разносился по всей округе. Мусульмане-иконоборцы сбросили изображение в реку. Австралийские саперы в 1942 г. обнаружили фигуру, которая могла быть оригинальной собакой или волком, в настоящее время хранится в Национальном музее в Бейруте.