Роман Минаков
История следопыта
Пролог
Спустившаяся ночь мягким лунным светом накрыла поселение. Ближе к утру поднялся лёгкий ветер, который принёс с собой серые дождевые облака. С каждой минутой они неистово клубились и разрастались, превращаясь в чёрные грозовые тучи. Вскоре по траве и листьям деревьев зашуршал завязавшийся ночной дождь. В его шопоте бесследно утопали шорохи подпирающего поселение леса, а также затесавшиеся сюда звуки крадущихся шагов…
Отряд королевских гвардейцев постепенно окружал деревню. Через десять минут над ней уже поднимались клубы ядовитого дыма, который вкупе с усиливающимся дождём делал видимость ничтожной. Одна за другой вспыхивали подожжённые стражниками хижины, и бушующее пламя с треском пожирало деревянные дома.
Когда большая часть населения была убита, два огромных солдата вытащили из хижины обессиленное тело Джона Готфрида. Стражники будто не замечали оказываемого им сопротивления и ловко поволокли старосту по грязи в сторону деревенской площади.
Несколько воинов поставили его на колени перед командиром. Последний крутил в руке меч, с лезвия которого дождь смывал следы преступлений. Гвардейцы периодически сплёвывали и с презрением косились на приговорённого.
Чувствуя близкий конец, Джон нервно огляделся по сторонам в поисках своих сыновей. Он крикнул, но стена из дождя жадно проглатывала все звуки, оставляя взамен только шум падающих капель. Косыми струями они безжалостно били по глазам, вынуждали щуриться.
— Папа! — вдруг послышался заплаканый детский голос из стоявшей вокруг толпы.
Джон впился глазами в старшего сына.
— Уведи отсюда брата! Уходите! Я… — староста недоговорил фразу, и его тело, хладнокровно сражённое мечом, упало на мокрую землю.
Рыцарский турнир
Алекс поднимался с пыльного грунта поляны с отчётливым ощущением во рту стойкого солёного привкуса. Он дотронулся до разбитой губы и посмотрел на руку. На кончиках пальцев остались красные следы…
Вкус крови с некоторых пор стал его постоянным спутником. Он ненавидел его. Ненавидел так же сильно, как и свою физическую слабость, порождённую хилым телосложением. Для своих шестнадцати лет он был непозволительно маленького роста и имел настолько слабое сложение, что больше напоминал десятилетнего ребёнка, чем зрелого юношу. А что бывает по законам выживания со слабыми? Ответ на этот вопрос он ощущал на себе каждый день, и сегодняшний не стал исключением…
От учащённого дыхания пересохло во рту и хотелось пить. Мальчишка, словно затравленный волчонок, озирался на окружившую толпу, которая кричала в его адрес проклятия и жаждала продолжения избиения. Шум и бесконечные выкрики вперемежку с грязной бранью ранили не меньше, чем пропущенные по телу удары. Он ненавидел их всех и каждого…
Переступая с ноги на ногу, соперник потихоньку подбирался ближе, пока не достиг дистанции вытянутой руки. Ещё секунда, и Алекс почувствовал, как левое плечо пронзила острая боль, и конечность полностью онемела.
— Бей ещё! Ещё! — доносилось из толпы, которая будто питалась исходившими от подростка страхом и болью.
— Тебе конец, чахлик! — крикнул противник и бросился на Алекса, сбивая с ног своим весом.
Мальчишка в очередной раз оказался на спине. Обидчик прыгнул ему на грудь, и теперь встать было уже невозможно. Поднятая пыль забивала песком рот и лёгкие, мешая нормально дышать. Алекс зашёлся кашлем, но это не смутило противника, который, размахнувшись, саданул увесистым кулаком в левую скулу. От удара голова по инерции откинулась вправо, и на песок прыснула красная слюна. В глазах внезапно потемнело…
— Ещё! Ещё! Еще! — не унималась публика, провоцируя продолжение начатого избиения.
Что было потом, Алекс точно не помнил. Ему казалось, что его бьёт уже не один человек, а целая толпа. Теперь он думал лишь о том, как поскорей оказаться дома. Только там он мог найти покой и избавиться от поселившегося в душе страха. Лишь, закрывшись в своей комнате, можно было почувствовать себя в безопасности.
В то судьбоносное летнее утро, наступившее на следующий день после избиения Алекса, отец разбудил его раньше обычного. Для этого имелся весомый повод, о котором ему не терпелось рассказать.
Он подошёл к безмятежно посапывающему сыну и тихонько сел на край кровати. От вида поцарапанной левой скулы и разбитой губы Альфреду очередной раз стало не по себе. Участившиеся в последнее время стычки сына со сверстниками, не на шутку настораживали. Однако сегодня был особенный день, поэтому Альфред попытался выбросить из головы нахлынувшие плохие мысли и наклонился к сыну.