Ву́дроу ещё раз посмотрел на землю с изгородью. Какие-то следы искать было бесполезно, поскольку выпавшие осадки перемешали рыхлую почву подчистую, оставив после себя невнятные выемки.
Присмотревшись к забору, Вуд отметил, что замо́к на калитке находится в положении «заперто», а сама дверь повреждений не имеет, как и остальные участки ограждения. Со слов фермера, тот ничего здесь не трогал, и замок находился в таком же положении, как и накануне вечером. Однако овец по-прежнему не было… Вопросы проносились в голове один за другим, но хоть сколько-нибудь внятного ответа на ум так и не приходило.
«Нет, ну не по воздуху же, в самом деле, их уволокли?!» — горячился про себя следопыт, однако понимал, что признаться фермеру в том, что он не имеет понятия, что именно здесь произошло и кого нужно искать, было бы с его стороны не профессионально.
— Что думаете, Ву́дроу? — прервал повисшее молчание старый фермер.
— Пока что рано делать какие-то выводы…
Фермер многозначительно покивал головой в знак согласия. Следопыт понимал, что для того, чтобы клиент не почувствовал себя человеком, выкинувшим деньги на ветер, ему нужно было хоть как-то показать свою работу, хотя бы высказать версию, но в голове была абсолютная пустота.
«Мэт бы нашёл, что сказать…» — пронеслась грустная мысль.
В воздухе повисла очередная неловкая пауза, которую нарушало лишь пение птиц, доносившееся из рядом расположенного леса.
«Брошу всё к чёртовой матери! Верну деньги и уйду!» — подумал сыщик.
— Может, есть какие-то предположения? — словно угадал мысли следопыта фермер, — овчинку-то жуть как жалко! Целых тринадцать голов! Она ж для меня была, как родная, понимаете? Она ж кормила всю семью…
— Есть у меня парочку версий, — соврал Вуд, — но их нужно отрабатывать. Не хочу зря наговаривать…
— Вот как же ж так, господин следопыт? — не унимался фермер. — Замок, вон, не тронутый. Это ж как оно ж того… Овчинку-то мою, а?
— Да, тут дело интересное. Сработано грамотно! Но они не на того напали…
— Стало быть, есть у вас мыслишки-то, господин следопыт?
— Есть, конечно! Приметил тут я парочку интересных моментов, да не могу вам сказать.
— Это ж почему? Как… Овчинку-то спасать надо!
Вудроу невольно посмотрел на фермера, прикинув его умственные способности.
— Тайна это!
— Ммм, — замычал фермер, почесав затылок. — А когда ж этот ваш секретик-то узнать можно будет?
— Как проверю версии, так видно будет, что к чему. Вы поймите, тут дело-то непростое. Тут подход нужен, да аккуратность. Такие вопросы сразу не решаются. Будем планомерно продвигаться, а там всё и раскроется. Таких дел у нас сотни были!
— Это хорошо, господин следопыт! Хорошо, что вы знаете своё дело, так даже на душе легше!
— Не переживайте, найдётся ваша скотинка целая и невредимая, — подбодрил фермера Вуд, добавив про себя: «Великий Хрот уже забрал их овечьи души…».
Попрощавшись с фермером, и, заверив того, что приложит все усилия на поиски пропавших овец, Ву́дроу отправился через лес к ближайшему большому поселению, чтобы отправить в королевский замок почтового голубя с запиской об очередном происшествии.
Воздух после дождя обладал особенной свежестью. Следопыт любил этот запах. Запах чистоты, запах жизни. Он не считал себя романтиком, но в такие минуты ему хотелось присесть на корточки и ладонью прикоснуться к траве, клонящейся к земле от тяжести прилипших капель. Когда-то с Мэтом, распутывая очередное дело, они скитались несколько дней по лесам, и пили только с таких травинок. Он готов был поклясться, что не пил ничего вкуснее в своей жизни…
«Всё, ухожу! С Мэтом было одно, а сейчас…» — снова пронеслось в голове.
Мэтью Ховард или как его называли в известном кругу — Мудрый Мэт, был первым следопытом Эйзенхауэра и других близлежащих королевств. Внешне, из-за его вечно грязных седых волос, а также обветренного красного лица вкупе с прокуренным рычащим голосом, его можно было принять за обычного бродягу, как и было в большинстве случаев. Однако люди из карательно-сыскной сферы знали, что первое впечатление обманчиво.
Мудрый Мэт снискал популярность несколько десятков лет назад и с тех пор слыл лучшим в своём деле. Зачастую он был последней инстанцией, к которой прибегали отчаявшиеся, или даже власти королевств, заинтересованные в поимке того или иного преступника.