— Если честно, — замялся служивый, — то народ жаждет виселицы для Моранда. Галахард был всеобщим любимцем, поэтому такое не прощают… Когда прошёл слух о Вашем приезде, народ начал возмущаться. Мол, какие тут могут быть расследования?! Повесить этого пса, и дело с концом!
— О как… — прошептал Вуд. — Я гляжу, вы тут скорые на расправу.
— Ну а что?! Всё ведь очевидно! У Томаса были давние счёты с Аланом. Вот он и отомстил…
— А помощники?
— Какие ещё помощники?! Кому нужен этот плешивый пёс?! — разгорячился стражник, но под строгим взглядом следопыта замялся и покраснел. — Простите…
Царивший в темнице мрак рассеивался только лишь вблизи настенных факелов, а воздух смердел затхлостью и испражнениями. Стены подвала, в целях экономии на узниках, здесь не были отделаны камнем, как на других этажах, или даже деревом. Они представляли собой земляные срезы, из которых то тут, то там выглядывали черви. Противные слизняки извивались и падали на пол, где на них наступали люди, отчего земля становилась вонючей и скользкой.
Кроме червей в подвале жили крысы. Мерзкие грызуны бегали вдоль стен по разветвлённым коридорам и противно пищали, оставляя за собой запаховый след сырой шерсти. Следопыт видел многое, но от этого зрелища и запаха его начало мутить.
— Пришли! — вдруг констатировал стражник, подходя к одной из железных дверей.
В верхней её части на уровне глаз было проделано маленькое размером с ладонь окошко, чтобы можно было заглянуть в камеру. Солдат прильнул к смотровому отверстию, после чего начал искать нужный ключ в звеневшей на поясе связке.
— Моранд, к тебе пришли! — громко рыкнул он в окошко камеры, откуда послышалось шуршание и лязг цепей.
Открывшаяся дверь наградила присутствующих противным скрипом давно не смазанных петель. В нос ударил запах зловония, состоявший из сырости, пота и испражнений. Постояв перед входом в камеру несколько секунд, Вуд подождал, пока глаза привыкнут к темноте, после чего сделал шаг вперёд. В камере отсутствовали источники света, за исключением маленького зарешеченного окошка, расположенного чуть выше уровня земли.
Колдун
Очертания узника проступали справа от входа в камеру. Томас Моранд сидел в грязных лохмотьях на холодном земляном полу. Его ноги и руки были прикованы цепями, противно лязгающими при каждом движении. Он непонимающим взглядом смотрел на вошедшего, а в глазах читалась целая гамма эмоций — от удивления до страха. Томас молчал.
— Доброго дня, — поздоровался Вуд, но в ответ услышал лишь тишину.
В следующее мгновение стражник закрыл за следопытом дверь и провернул ключ в замке.
— Если что, я буду у лестницы, — предупредил он. — Там воздух посвежей…
Когда солдат отдалился от камеры, Томас подал признаки жизни.
— Ты кто? — сухо прохрипел он с нотками безмерной усталости.
— Я Вудроу Уотсон, следопыт, — представился Вуд. — Ты знаешь, зачем я здесь.
— Следопыт, значит… Можешь начинать меня бить, я всё равно ничего не скажу.
Вудроу удивлённо посмотрел на узника и только сейчас, когда его глаза окончательно привыкли к темноте, разглядел на оголённых конечностях рыцаря множество синяков и царапин.
— Вижу, с тобой уже беседовали… — Вуд указал на телесные повреждения, но Томас ничего не ответил.
Следопыт смотрел на узника и с ужасом понимал, что после нескольких дней избиения в этом подвале, надеяться на доверительную беседу со стороны рыцаря не стоит. Однако нужно было что-то делать. Любая, даже на первый взгляд незначительная информация, сообщённая Морандом, могла в итоге стать недостающим пазлом в собираемой картинке…
— Если хочешь добиться правды, ты должен давить на самое дорогое, что у него есть! — зарычал Мудрый Мэт, поучая молодого следопыта.
— В каком смысле «самое дорогое»?
— Чёрт бы тебя подрал, Вудроу! Будь же ты хоть немного посообразительней!
— Близкие люди… — с виноватым видом пробурчал Вуд.
— Слава богам! — прокричал Мэт, задрав к небу голову.
Лицо ученика покрыла краска. Старый вояка любил над ним поиздеваться.
— Ладно… Что ещё дорого человеку, кроме его близких?
Молодой следопыт задумался, перебирая возможные варианты.
— Запоминай, пока я живой! — пренебрежительно бросил Мэт. — Самое дорогое, что есть у человека, это его жизнь и свобода. Слышал о таких вещах?
Вуд обиженно поднял глаза, но промолчал.
— Чтобы заставить говорить, пообещай свободу!