— Ты сказал, что у таких чародеев печальная судьба. Почему?
— С того момента, когда они обнаруживают в себе способность влиять на мёртвых, жизни живых оказываются под угрозой. Равновесие между мирами нарушается. Мне довелось встречать таких колдунов. Возможность влиять на мир мёртвых порождало в них зависимость…
Харон замолчал, ударившись в воспоминания.
— К сожалению, этот дар стал их проклятием… — продолжил он после минутного раздумья. — Нам пришлось казнить их за нарушение равновесия. Письмена, сохранившиеся от предков, подтверждали наши опасения. В них говорилось о безумных войнах живых против мёртвых…
Шанс Алекса заключался в добровольном отказе от своего дара до того, как будут сделаны по-настоящему серьёзные шаги.
— И он его не использовал… — с горечью констатировал Вуд.
— Мне жаль, — отозвался Харон, и следопыту показалось, что в голосе чародея промелькнули нотки неподдельного разочарования. — Он мог спастись даже после первых убийств. Мы ждали до последнего…
Вуд похолодел от пронзившей мозг догадки относительно будущего, которое ждёт Алекса.
— Так значит его…
— Казнят? Нет, Алексу повезло больше, чем его предшественникам. Орден пришёл к выводу, что такие маги не виноваты в том, что родились с этими способностями. Лишать их жизни было бы не справедливо. Я переместил его в долину магов. Это место скрыто от мира людей. Вы его больше не увидите…
Вуда будто обдало холодным душем. На минуту в помещении воцарилась тишина.
— Я знаю, что ты хочешь сделать, — вдруг произнёс колдун. — Возможно, что плохой поступок, совершённый во благо, не такой уж и плохой…
На следующее утро завтрак для Ричарда был подан в рыцарский зал, как и положено, ровно в девять часов утра. Кухмистер с поварами выстроились у стола, сплошь уставленном яствами, и ждали появления правителя. Однако никогда не опаздывающий на завтрак монарх сегодня всё никак не приходил, а еда потихоньку остывала… Что бывает с кухмистером и поварами, которые имели неосторожность подать Ричарду холодный завтрак, Фрэнк знал великолепно, потому что лично был свидетелем их казни.
С того самого дня должность кухмистера досталась ему. И не сказать чтобы он был в восторге от этого… Кому понравится стоять с трясущимися поджилками рядом с вкушающим приготовленную пищу королём, за вкус и температуру которой ты отвечаешь своей головой. Фрэнк в день по три раза мысленно прощался с жизнью, и стоило Ричарду положить в рот первый кусок от приготовленной пищи, сердце незадачливого слуги тут же уходило в пятки. Секунды, которые требовались правителю на пережёвывание, казались новоиспечённому кухмистеру вечностью. Фрэнк просыпался с молитвами о том, чтобы повара не облажались, и засыпал с теми же словами на устах. За год такой жизни Фрэнк похудел, осунулся и теперь больше напоминал приведение, чем живого человека.
Сейчас же, он стоял над предательски остывающим завтраком и смахивал то и дело набегавшие на лицо капельки холодного пота. За час ожидания он уже трижды отправлял поваров подогревать завтрак, но короля по-прежнему не было. В тот момент, когда нервное напряжение достигло своего апогея, Фрэнк, наконец, решился и доложил о данном происшествии Роберту. Последний, недолго думая, отправил посыльного, чтобы тот напомнил королю про завтрак.
Спустя десять минут дверь в покои советника с грохотом распахнулась, и посыльный влетел в помещение подобно урагану.
— Что это значит?! — возмутился Роберт.
— Король! Ричард… — мямлил парень с таким взглядом, будто только что увидел приведение.
— Что? — советник вдруг почувствовал что-то неладное.
— Он… Мёртв! Убили! — закричал посыльный и, чтобы не упасть от волнения, прислонился спиной к стене.
— Что… — Роберт на мгновение замешкался, но тут же взял себя в руки. — Срочно позовите начальника стражи! — приказал он, имея в виду Вудроу, и направился в покои короля.
Ричард лежал в своей кровати, из груди торчала рукоятка кинжала. Его ночная рубашка и постельное бельё были пропитаны кровью, а на лице старика застыл животный ужас.