Я примерная ученица, я очень хорошо усвоила знания, данные мне Сольвейг - не делать первый шаг, не соглашаться на первое предложение... Не сделала, не согласилась - теперь рыдаю в своей спальне, одна... Потом вытерла слезы, умылась и подумала, что Сольвейг никогда не обманывала меня - если она так сказала, значит так правильно, но как же больно и тоскливо! Так, Эрика, соберись, что ещё говорила Сольвейг? Если больно - бегай, фехтуй, магичь. Пойду фехтовать.
Через седьмицу впечатления от того завтрака с Алексом поблекли, да и физические нагрузки помогали и вновь пошла череда обычных дней. Он не приходил, не присылал личных вестников, и я в очередной раз убедилась в правоте своей названной сестрицы. Что было бы со мной, согласись я тогда остаться с ним? Я даже думать об этом не хочу. А сегодня ночью, уже засыпая, я почувствовала запах ночных фиалок, которые растут только у эльфов в Великом Лесу. Откуда в моей спальне эльфийские фиалки? Почудилось? Нет, не почудилось - на подоконнике лежал букетик тех самых фиалок. Откуда? Спать уже не хотелось, я присела на подоконник, и с улыбкой прижимая к себе цветы, смотрела в ночь. Потом окунулась лицом в этот аромат: "Благодарю тебя, неизвестный даритель! Мне так давно никто не преподносил цветов".
С этой волшебной ночи начался чудесный сон - по утрам я находила на подоконнике ягоды или фрукты в красивых корзинках, ночь всегда встречала меня цветами и конфетами. Я влюбилась в того, кто дарил мне радость, даже не видя его ни разу. А потом случилось. Я была у Сольвейг в Тагоре, но отчего-то захотелось вернуться раньше. Никого не беспокоя в замке, оставив охрану в караулке, у замковых ворот, не зажигая огней, я тенью проскользнула в свою спальню - в лунном свете на моей кровати снова лежали эльфийские фиалки, ещё покрытые капельками росы, я потянулась к ним и вдруг наткнулась на чужую невидимую руку. "Это ты?" - спросила я, он молчал, я осторожно провела пальцами вверх по его руке, он взял мою руку и поцеловал, а я в ответ поцеловала его ладонь. Я почувствовала, как он замер и будто лавина налетела или шторм захлестнул - губы, руки, плечи - с меня слетала одежда, будто лепестки цветов яблони облетали под ветром. Я чувствовала его тело, но не видела его, я изучала его губами, руками, как слепая - он только вздрагивал и стонал. Когда он вошел в меня, мне показалось, что я превратилась в огонь, а он был ветром, что раздувал то пламя.
Так началась моя новая жизнь. Я была абсолютно счастлива, я ни о чём его не спрашивала, он вообще никогда ничего не говорил. Иногда я рассказывала ему о себе, о своих занятиях, о своем детстве, о Сольвейг, только никогда не говорила о короле. Однажды, примеряя украшения для бала, я открыла шкатулку, в которой лежали коралловые бусы, что подарил мне король, я хотела закрыть её, но он задержал мою руку, и я поняла, что он хотел бы узнать о них. Я улыбнулась и сказала:
"В этой шкатулке лежит моя память, - я почувствовала его удивление и продолжила: - Когда-то давно Сольвейг спасла меня от сумасшествия этих бус, сейчас они не опасны, но тогда, они несли в себе боль, ненависть и презрение, что я испытывала к себе".
С королем у меня установились прекрасные прохладные отношения - я прихожу порталом на официальные мероприятия, посещаю балы и другие празднества, но сердце моё там, в Восточном замке, где меня ждёт мой нежный, таинственный друг. Меня вообще перестали волновать придворные красотки, хотя они куда-то пропали в последнее время, а официальная фаворитка получила отставку, но меня это не интересует. Я понимаю, что даже Сольвейг я стала сейчас улыбаться, как будто издалека. Она немного встревожено смотрит на меня и часто спрашивает - всё ли у меня в порядке. "Да, дорогая, у меня всё прекрасно", - а мысли мои там, с ним - не знаю где, но с ним.
Потом со мной случилось чудо - я поняла, что забеременела, это такое счастье! Я сказала ему, он кружил меня по комнате, целовал, потом приник к ещё плоскому животу и очень нежно погладил его. "Любимый, - сказала я ему, - я обязана известить короля и попросить развод, - он стиснул мои руки, а я улыбнулась, - он даст мне развод, он не любит