- Отец, ты не пытайся разбить стену, которая сейчас окружает Олега, со временем он сам разберет её.
- Что это за стена, сынок? Откуда она? - спросил я его.
Игорь задумался, потом произнёс:
- Мы с тобой любим маму, как светило, которое даёт тепло и жизнь, а Олег и мама они, как одно целое, ты же знаешь, что он чувствует её. Вот как тебе объяснить... ты же не можешь сказать, что любишь свое тело, но жизнь без него невозможна.
- Понимаю, - задумчиво кивнул я, - ты хочешь сказать, что Олег не простил мне маминой боли.
Игорь отрицательно помотал головой:
- Нет, я не о том. Вот послушай: помнишь, когда маму украли, Олег тогда совсем мелким был?
- Разумеется, сын. Такое не забывается.
- Он мне рассказывал, что помнит, как мама запихнула его в какой-то шкаф и сказала: "Олежек, я наложила на этот шкаф иллюзию пустоты. Тебя никто не найдет, если ты будешь сидеть здесь тихо-тихо, чтобы ты не услышал. А после, ты должен будешь понюхать воздух, как ты умеешь и когда поймешь, что вокруг никого нет, пойти искать разумных, из тех, кто поможет и ждать там папу". Он тогда так и сделал, отец, а много позже, когда мы уже выросли, он сказал мне, что тогда, сидя в укрытии, слышал глухие удары и звук - как будто кого-то волокли, но не чувствовал её боли. "Понимаешь, брат, - сказал он мне, - ей было больно, а она не защищалась, она всю свою магию направила на то чтобы заблокировать свои ощущения. Её избивали, а она даже не вскрикнула, чтобы не пугать меня, не дать почувствовать свою боль, а я был таким слабым, я не мог защитить её".
У меня заныло в груди - моя детка, мой сынок, что они тогда вынесли!
- Поверь, сын, если бы я мог убить эту тварь ещё сто тысяч раз, я бы сделал это.
- Я знаю это, папа, и Олег знает и знает, как мама любит тебя, только вот он винит себя, что опять не смог защитить её от боли.
Я тогда решил, что буду рядом с сыновьями, стану их другом, а не просто отцом. По утрам мы занимались учебными схватками - фехтованием, мечевым и сабельным боем. Я учил сыновей тому, что знал о бое сам, учил их совмещать в бою оружие и магию, учил контролировать свою силу и бешенство Тагоров. Потом мы плавали в озере и бодро шли завтракать, затем мальчики разбегались по своим кузням и лабораториям, а я в выделенном мне Эрикой кабинете, работал с документами, пришедшими вестником из канцелярии. Обедали мы поздно, после или гуляли, или читали, или просто болтали. Мальчики время от времени просили меня рассказать о Сольвейг. Я рассказывал, иногда к нам присоединялись Гром и Эрика. Анжела обычно, в это время сидела неподалеку с книгой. Мальчишки, как и в детстве, зовут Мастера Грома дедом, чему тот несказанно рад, хотя и ворчит, что таких здоровущих гномов не бывает.
С Громом о случившемся у нас состоялся только один разговор. Он сказал:
- Вижу твою вину в твоих глазах, и спрашивать ни о чём не буду, скажи только - моя дочь вернётся?
Я ответил:
- Пять лет, Гром, богиня сказала через пять лет. Я буду ждать её эти пять бесконечных лет.
Гном кивнул:
- Уж подожди. Моя дочь стоит этих лет.
- Она стоит гораздо больше, она стоит всей моей жизни.
Выполняя просьбу Алекса, я попытался поговорить с Эрикой, но она протестующе вскинула руку, и сказала:
- Я не готова, Ольгерд. И не знаю, буду ли готова вообще. Так что передай Алексу - он может жить, как хочет.
Анжела же, отведя меня в сторонку, тихонько шепнула:
- Скажи папе, что надо ждать.
- А как ты сама, Анжела? Как твой дар?
Она сверкнула глазами:
- Мой дар? Мой дар - это моя беда.
Я решил поговорить с ней не на ходу, потому что с девочкой что-то творилось, и такой момент настал перед нашим с мальчиками отбытием в столицу. Мы с Анжелой отправились гулять за пределы замка - там удивительно красивые места. Когда она немного утомилась, мы устроились передохнуть на берегу ручейка, и я ей сказал:
- Анжела, если у тебя какие-то неприятности, скажи мне - я постараюсь помочь и никому не скажу - ни твоим родителям, ни мальчишкам, вообще никому.
Она ответила:
- Ольгерд, мне помочь никто не сможет.
- Почему ты так в этом уверена?
- Это связано с моими видениями.
- Давай разделим твою боль пополам, и она станет меньше.
- Разве что, - усмехнулась она, - но учти, тебе не понравится, то, что я скажу.
- Я слушаю тебя, Анжела.
- Ты же знаешь, Ольгерд, что если бы я не была провидицей, отец уже вёл бы переговоры с каким-либо королевством о моём будущем браке.