Уже в 1916 г. в периодической печати стали появляться статьи, озаглавленные «Книжный кризис», «Бумажный кризис» и т. д. (23; 72; 113). В них констатировались тревожные показатели надвигавшегося книжного голода, о котором в следующем году газеты и журналы стали говорить открыто.
Охарактеризовав рост книгопроизводства в России после 1905 г., Н. Н. Накоряков, один из крупнейших представителей советского книжного дела с начала его формирования, писал в 1925 г.: «Война сразу приостановила это развитие: книжная продукция из года в год начала сокращаться, а с ней и книжная торговля. Сокращение это дошло к концу 1916 г. до 50 % по сравнению с 1913 г. Причины этого лежали в общем истощении страны, в отвлечении людей от нормальной деятельности, в нарушении научной и коммерческой связи с другими странами, что в книжном деле имеет огромное значение» (109).
Действительно, официальные статистические данные о количестве книг, напечатанных в 1913 и 1916 гг. (соответственно 34 630 и 18 174 названия), подтверждают как сказанное Н. Н. Накоряковым ранее, так и его вывод: «Таким образом, революция застала книготорговлю уже значительно расстроенной и нарушенной наполовину».
Впрочем, это заключение не совсем точно. Н. Н. Накоряков говорил об изменениях в книготорговле, а опирался на статистические данные о книгопроизводстве, количестве напечатанных названий. По вполне заслуживающим доверия статистическим данным, в 1913 г. в России (включая Польшу, Латвию, Литву и Эстонию) имелось 2138 книжных складов и магазинов, торговавших чужими изданиями на русском языке. В 1916 г. число таких книготорговых предприятий упало до 1780, т. е. сократилось на 17 %. В какой мере это уменьшение коснулось антикварной книжной торговли, сказать трудно, так как подобными статистическими сведениями мы не располагаем. Можно, однако, думать, что в процентном отношении снижение числа антикварных магазинов в целом совпадало с общими тенденциями свертывания книжной торговли в годы войны.
Тем не менее в 1915–1916 гг. продолжали еще выходить каталоги антикварных магазинов — С. И. Старициной, И. М. Фадеева, П. П. Шибанова (Москва), В. И. Клочкова, Н. В. Соловьева, И. Ф. Косцова, Ф. Г. Шилова, Н. В. Базыкина, А. А. Климонова, А. А. Мельникова, М. П. Мельникова и др. (Петроград), А. Н. Глазунова (Нижний Новгород), Д. Г. Смолина-Степанова (Саратов). Но в это же время антикварная книжная торговля теряет своих крупнейших представителей: в 1915 г. умерли В. И. Клочков и Н. В. Соловьев, и хотя их предприятия еще некоторое время продолжали существовать, однако уже не играли прежней ведущей роли. Захирел также и журнал «Русский библиофил», основанный Н. В. Соловьевым, впрочем, имевший более историко-литературный, чем собственно библиофильский характер, — в 1916 г. он вовсе перестал издаваться. Продолжал еще действовать в годы войны Кружок любителей русских изящных изданий и журнал «Старые годы», но это был уже не тот журнал, который с 1907 г. являлся как бы рупором «архаизирующего» эстетизма, в содержании и даже оформлении «Старых годов» 1916 г. чувствуется неуверенность, может быть, даже обреченность.
Еще больше, чем империалистическая война, повлияли на русское библиофильство революционные события 1917 г.
Историк русской книжной торговли Г. И. Поршнев так характеризовал тогдашнее состояние типографского производства и книгораспространения в России: «Революция 1917 г. отразилась на книжном деле двояко: с одной стороны она выбросила на рынок громадное количество брошюр и тем значительно повысила производительность типографского станка, но затем производство брошюр и книг пошло на убыль. Подготовленная войной разруха всех отраслей труда и промышленности проявилась с новой силой, и книжное дело как наиболее слабая ветвь нашего хозяйства вступило в тягчайший кризис. Во время этой агонии большинство книжных предприятий захирело и постепенно гибло, а наиболее устойчивые и выносливые, приспосабливаясь к революционной обстановке, начали равняться по кооперативной, партийной и артельно-писательской линии» (133).
Несмотря, однако, на политические события огромного исторического значения и на все более определявшееся сокращение книгопроизводства и книготорговли, в 1917 г. было издано одно из лучших произведений русской дореволюционной библиофилии — антология «Похвала книге», подготовленная проф. И. А. Шляпкиным и напечатанная на средства антиквара Ф. Г. Шилова. Это издание в полном смысле слова может считаться завершением предшествующего этапа истории русского библиофильства, и поэтому о нем следует сказать несколько подробнее.
Хороший знаток древнерусской литературы и палеографии и замечательный библиофил, И. А. Шляпкин придал этому изданию внешность первопечатных славяно-русских книг. Книгу украшал эпиграф: «Аще возмнится тебе, да взыщется в книгах отец твоих, и обрящеши в летописцах писано о тех». Обложка — в рамке, воспроизводящей заглавную рамку «Русской Библии» Георгия Скорины 1517 г. Далее следовало то, что Шляпкин в предисловии назвал «ех-libris'oм»: в рамке из издания «Сатир» Ювенала 1525 г. вверху напечатано «Экземпляр библиотеки», затем оставлено пустое место для внесения фамилии владельца библиотеки, а внизу — помещена «библиофильская загадка» художника А. Н. Лео — славянской декоративной вязью изображены слова: «Тайное зерцало библіофиловъ». Выходные данные: «Докончана бысть сія книга оу столичномъ великомъ градѣ оу Петроградѣ всеа Русіи въ годину войны съ нечестивымъ германскимъ и швабскимъ родомъ труды и тщаніемъ дохтура слова Российскаго Иліи Шляпкина коштомъ книгокупца Федора Шилова Богу ко чести, а книголюбцамъ русскимъ къ доброму оуслажденію въ лѣто Господне 1917».