О библиотеке Эттингера источники сообщают гораздо меньше, чем о ее владельце. Вероятно, такова участь ярких, незаурядных людей как среди библиофилов, так и среди лиц других профессий и увлечений: о них современники запоминают больше, чем о предметах их коллекционирования. Чаще всего сами библиофилы, — и это закономерно, — рассказывают о своих собраниях. Ведь очень удачно отметил выдающийся французский библиофил первой половины XIX в. Шарль Нодье, видный писатель-романтик: «После удовольствия обладания книгами у библиофила второе удовольствие — рассказывать о книгах». Эттингер так много писал и печатал, так много рассказывал о других библиофилах и библиотеках, что о своей не успел рассказать. У. Г. Иваск, получивший сведения непосредственно от Эттингера, сообщал в 1905 г., что его библиотека состояла в то время из 1000 томов по вопросам искусства на русском и иностранных языках. Несомненно, что в последующие четыре десятилетия библиотека П. Д. Эттингера возросла. Однако, по словам И. М. Кауфмана, видевшего ее в 40-е годы, собрание Эттингера было небольшое, имелись книги с дарственными надписями Р.-М. Рильке, Стефана Цвейга и др. Имелись отлично написанные портреты Эттингера, в частности работы художника Л. Пастернака.
Последние 30 лет своей жизни Эттингер провел в одной и той же квартире. В Москве он не имел близких родных, вел замкнутый образ жизни. Комната, в которой он жил, была сплошь заставлена предметами искусства и книгами, стены завешаны картинами. Сам Павел Давидович подтрунивал над своим жильем: на одном из его экслибрисов (работы Мих. Полякова, 1936) изображена внутренность кабинета Павла Давидовича, сам он за письменным столом, и, вместо традиционного «Из книг» или «Ех libris» сделана подпись: «Вот пещера Эттингера». Впрочем, принадлежит ли эта шутливая подпись Эттингеру или художнику, мы не знаем.
Осенью 1948 г. П. Д. Эттингер в возрасте 82 лет скоропостижно скончался на эскалаторе метро станции «Красные ворота». Книги его поступили в Библиотеку СССР им. В. И. Ленина, а архив в Академию художеств СССР и в Государственный Музей изобразительных искусств имени Пушкина (здесь — 1200 писем за 60 лет).
В русском обществе друзей книги Эттингер играл видную роль. Его живой и неизменный интерес к новейшим течениям в области живописи и книжной графики, его огромные и разнообразные связи с современными художниками, включая и учащуюся молодежь, позволяли ему привлекать к оформлению изданий РОДК графиков-искателей, экспериментаторов. И именно благодаря ему, как утверждал М. С. Базыкин в своем ненапечатанном докладе «Издания русских библиофильских обществ за революционное десятилетие» (1928) (11), внешность изданий РОДК выгодно отличается от холодной монотонности изданий Ленинградского общества библиофилов.
Выше указывалось, что идеей создания Общества друзей книги В. Я. Адарюков поделился в первую очередь с А. М. Кожебаткиным, Д. С. Айзенштадтом и А. А. Сидоровым. Можно легко понять, почему именно с этими лицами, а не с какими-либо другими московскими библиофилами: Кожебаткин и Айзенштадт были участниками Книжной лавки деятелей искусств и несомненно в этой лавке и познакомился с ними Адарюков. Несколько раньше состоялось его знакомство с А. А. Сидоровым, известным уже в те годы в качестве знатока искусства книги и выдающегося библиофила. Д. С. Айзенштадт и А. А. Сидоров — две примечательнейшие фигуры в истории московского и советского вообще библиофильства.
Во всех источниках по истории РОДК неизменно встречаются указания на то, что Давид Самойлович Айзенштадт был одним из самых активных членов правления Общества. Он родился в 1880 г. в Череповце бывшей Новгородской губернии, получил среднее образование в Рыбинской гимназии, а высшее — на юридическом факультете Петербургского университета, в дореволюционное время был помощником известного московского присяжного поверенного М. О. Гиршмана и сам как адвокат уже пользовался достаточной популярностью. Но любовь к книгам пересилила все, и Д. С. Айзенштадт из юриста превратился в «работника книжного прилавка». Конечно, это — преувеличение: он был не простым работником антикварных книжных магазинов, но директором их, основателем их, в том числе и широко известной московской Книжной лавки писателей.
«Это один из самых пламенных книголюбов, каких я только знал» — писал Кара-Мурза.
В. Г. Лидин в статье «Старые книжники. I. Д. С. Айзенштадт» более подробно характеризовал бескорыстное библиофильство этого удивительного человека, который много лет стоял во главе одного из крупнейших антикварных магазинов страны, московской Книжной лавки писателей, «ничего не покупая, ничего не собирая, ничем не прельщаясь лично» и никогда при этом не забывал «о знакомых ему собирателях книг», о их интересах, дезидератах, заказах.